— Наши молодые бойцы листают краткий разговорник вашего языка утафоа. Модно.
— Вообще-то, лейтенант, я тоже знаю утафоа только по краткому разговорнику.
— Правда? А я думал, что утафоа это меганезийский язык.
— Вообще-то, утафоа, это язык античных канаков. А мы, канаки-креолы, используем в основном колониальный английский и карибский франко-испанский интерлингв.
— На испанском у вас не французский, а бразильский акцент, — заметил Родригес.
— Это мозамбикский португальский, — поправил Ури-Муви.
— А-а… Так вы из Мозамбика, или все-таки из Конго?
— Я из ЮАР, но воевал в тропическом поясе Восточной Африки, а затем в Океании.
— Из ЮАР? Значит, вы этнический африканер-голландец?
— Этнически я русский. Предки уехали в Африку в конце Второй Мировой войны.
Лейтенант Хайме Родригес вздохнул и покивал головой.
— Война играет людьми, бросает их по планете.
— Да, такие дела, — согласился Ури-Муви, и лейтенант продолжил:
— Слушайте, комбриг, если вы не только военный, но еще писатель, значит, у вас такое разностороннее образование. Верно я рассуждаю?
— Да, можно сказать, разностороннее, но дилетантское.
— А мне хоть какое, — сказал Хайме, — у меня проблема. Женщина-кубинка в шоке. Наш здешний медик сначала сказал: это от яда улитки-конуса, а теперь просто не знает.
— Улитки-конусы уникальны в смысле токсинов, — сообщил Ури-Муви, — у всех других животных внутри вида одинаковый яд, а среди этих улиток каждая продуцирует свой полипептид, так или иначе поражающий нервную систему жертвы.
— Комбриг, может, вы посмотрите? А то как-то странно с этой кубинкой. Полицейские файлы про нее странные. Родичи у нее странные. 10 лет им было плевать на нее, а тут узнали, что с ней такой несчастный случай, и сразу полетели сюда на своем самолете, тысячу миль. Откуда у простых кубинцев свой самолет, и такая легкость вылета?
— Да, странно, — согласился Ури-Муви, — ну, давайте пойдем, посмотрим…
В этот момент пискнул его коммуникатор. Ури-Муви посмотрел на маленький экран.
…— Скажите, лейтенант, у вас ожидается прибытие конвертоплана «Osprey»?
— Нет, а что?
— Вот что: вы не ожидаете, но эта штука летит к вам с норда.
— С норда? — переспросил Родригес, — Не с норд-норд-оста?
— Точно, лейтенант. «Osprey» летит не из Коста-Рики а, вероятнее всего, с десантного корабля США, который патрулировал восток акватории Сальвадора, а теперь идет на северо-запад вдоль побережья. Если «Osprey» взлетел с его предыдущей позиции…
— Что-то я не понимаю этих гринго. А вы понимаете, комбриг?
— Я думаю, лейтенант, они намерены искать здесь что-то.
— Здесь, на острове Кокос? Но что?
— Я думаю, они скажут вам, если смогут приземлиться, — предположил Ури-Муви.
Прилет «Osprey» стал диким reality-show для экологов и костариканских рейнджеров. Посадка тяжелой машины на плавучий хелидром, рассчитанный на 6 тонн — опасна. И пилоты разгружали ее, как могли. Сперва они зависли в нескольких метрах над водой недалеко от пляжа, сбросили пассажиров, надувные лодки, и экипировку. Лишь затем, предельно аккуратно, они повели «Osprey» к хелидрому. Публика на яхтах и катерах в ближнем радиусе включила прожектора и направила лучи так, чтобы создать пилотам удобную подсветку, а капитан Эл Бокасса применил точный лазерный дальномер, и в режиме online по радио сообщал пилотам просвет между площадкой и шасси…
…Чуть слышное «бум». Скорее даже кажущийся звук касания. Так бывает у зрителей: сознание фиксирует звук, хотя объективно этот звук сливается с шелестом волн. Пока роторы на крыльях-консолях вертелись, так что часть веса машины (уже вставшей на площадку) компенсировалась их тягой. Пилоты убирали тягу очень медленно, и было заметно, как пенобетонный понтон — фундамент мини-хелипорта погружается в воду — сантиметр за сантиметром… Стоп роторов. Стабилизация. Аплодисменты.
Парадокс. Аплодировала публика, которая вовсе не была друзьями для американских пилотов. В текущем политическом смысле скорее наоборот. В то же время, десантная команда (19 морпехов и агент Дороти Монтанар, высаженные около пляжа) казалось, проявили равнодушие к судьбе пилотов и машины, доставившей их сюда. Но, следует понимать, что перед спец-командой стояла сложная, ответственная задача, так что они сосредоточились на этом. А оба пилота, грамотно справившиеся с опасностью, теперь находились среди дружественно настроенных (хотя политически враждебных) коллег: флибустьерских летчиков. Если точнее: они, после общей овации зрителей, приняли приглашение Эла Бокассы, и попали на борт его эко-дирижабля.