Лукас тоже, кажется, придирчиво осмотрел ее, и объявил свое мнение:
— Ты удивительно грациозна, когда так делаешь. Как у тебя получается?
— Никак! — объявила она, — У тебя или мескалиновые галлюцинации, или извращенный эстетический вкус. Реально, перед тобой голая почти 50-летняя женщина с волнистой задницей, торчащими ребрами, маленьким обвисшим бюстом, и припухшим лицом.
— Слушай, шелестящий кузнечик, ты смотрелась либо в неправильное зеркало, либо в неправильном настроении. Посмотри свои же вчерашние фото, они объективны.
— Нет, Лукас, они субъективны! Ты снимал меня, выбирая оптимальные ракурсы.
— Олив, давай ты просто согласишься, что твоя внешность очаровательна.
— Ладно, Лукас, я согласна, что некоторые в моем возрасте выглядят еще чудовищнее, однако, последний тезис не оправдывает твое абсолютно необъективное суждение.
— Эстетика субъективна по определению! — возразил он, — Я так вижу. Да, еще, вот что, блестящая летучая рыбка: я вижу, что ты сегодня комплексуешь. Вопрос: почему?
Олив вздохнула, артистично ссутулилась и тоном Кассандры из постмодернистского театрального спектакля-трагедии о гибели Трои, произнесла:
— Впервые за это утро ты прав, мой милый бессовестный Лукас! Я комплексую! Моей самооценке сегодня ночью были нанесены несколько тяжелых внезапных ударов.
— О, боги Полинезии! — отозвался он, — Неужели этой ночью я был так плох в койке?
— Что ты, Лукас! До этого эпизода включительно, все было чудо, как хорошо. Но едва улеглись позитивные животные эмоции, все покатилось в Хель. Как ты помнишь, мне захотелось поплескаться в мини-бассейне, а ты после полоскания под душем, ушел за компьютер, и щелкал клавишами до моего возвращения.
— Да, я получил письмо из Ванкувера от доктора Найджела Эйка, и там…
— …Милый, — перебила она, — давай, ты расскажешь чуть позже, а то у меня пропадет трагический настрой, без которого моя история будет непонятна тебе.
— ОК, я молчу и растопыриваю уши.
Он уселся на кровати, и слегка растянул уши, ухватившись пальцами за их края. Олив вздохнула, потерла ладонями щеки, и продолжила:
— Итак, я плескалась в мини-бассейне, когда появились наши гости — тау-китяне. Меня трудно смутить чьей-то антропологической эстетикой, ведь я уже привыкла к нашему экипажу. Я говорю о пятерке вануатиан — наших сводных родичей по условным женам Осбера. Я полагала, что после их дикой биофизической экспрессии, на меня ничего не подействует в этой сфере. Но я ошибалась, поскольку тау-китяне это нечто иное.
— Это интригует! — произнес Лукас, — И в чем же тау-китяне это нечто иное?
— Они танцевали, — тихо сказала Олив, — и теперь я понимаю, что мне требуется, чтобы повысить самооценку до приемлемого уровня.
— И?.. — спросил он.
— Танцы! — объявила она, — Танцы, танцы и танцы! И ты ведь составишь мне компанию, правда? Занятия в клубе гаитянского танца клендату трижды в неделю по два часа.
— Клендату? Это что-то похожее на самбу и реггетон одновременно?
— Нет, Лукас! Клендату не похож на что-либо другое. Клендату — это Клендату, таково единственное аутентичное определение Клендату.
— Ладно, и как ты себе представляешь эти занятия, если мы живем на фрегантине?
Олив вскочила с кровати и взмахнула руками.
— Элементарно, Лукас! У нас есть палуба, web-камеры, и очки-мониторы дополненной реальности. В часы занятий, мы включаем это, и стремительно совершенствуемся!
— Стремительно? — переспросил он, не скрывая скептицизма.
— Довольно быстро, — скорректировала она свое слишком смелое заявление.
— Ладно, — снова сказал он, — вносим клендату в график. Кстати, у нас сегодня…
— …Круглый стол с безумным Хуаном, — договорила она, — нам надо успеть помыться, пообедать, и обсудить гуманную стратегию.
— Объясни, радужная пчелка, о какой гуманной стратегии идет речь, если лихорадочно увлеченный Хуан желает запулить живых людей в трансплутоновую область?
— Я изложу свои мысли в интервале между гигиеной и питанием, — ответила Олив…
…В этом диалоге отразилась специфика обстановки на фрегантине «Лимерик», а для общего представления можно уточнить некоторые моменты:
Кроме Лукаса и Олив Метфорт, на борту присутствовал экипаж из пяти персон. Эти персоны — уроженцы Вануату, резервисты Народного флота, были в кровном родстве с постоянными подружками молодого проконсула Визарда Оза (Осбера Метфорта), что означало родство по обычаю с его родителями — старшими Метфортами;