— Не совсем дерьмо, — сказал Ледроад, — против воришек на парковках оно работает.
— Гляньте-ка, — вмешался Бергхэд, — кто бы ни был этот Болдвин, котелок у него варит. Простейшая идея, которую он предложил, может сработать.
— Идея… — тут Ледроад облизнулся, — …Идея вкусная, но сработает ли?
— Это сработает, потому что Упир уже сообразил и включился, — сказал Бергхэд, затем внимательно посмотрел на ассистентку, и спросил, — Сайра, а ты поняла стратегию?
— Я приблизительно поняла. На Третьей Холодной войне, астронавтам-людям следует зацепиться за космос своими руками. Как на Первой Холодной войне искусственные беспилотные спутники зацепились за космос своими антеннами, и стало невозможно представить себе нашу цивилизацию без этих спутников. Надо чтобы пилотируемые космические корабли стали не экстримом, а частью деловой жизни или даже быта.
Бергхэд посмотрел в потолок, и сделал отрицающий жест ладонью.
— Нет, Сайра. Запомни: стратегия не начинается со слова «надо». Это слово только для постановки задачи. А стратегия должна отвечать на вопрос «как?».
— Я поняла. Астронавтику следует уводить от героизма, который был брендом Первой Космической эры — к рутине, как трансокеанские авиа-перелеты сто лет назад. Если не получится сразу массовый продукт, то можно начать с орбитальной TV-студии, чтобы показать астронавтику не для героев, а для нас, обычных людей.
— Вот это хорошая, правильная формулировка, — одобрил экс-адмирал, — но смотри, как возмущенно реагирует парафреник Ларосо. Он уже начал закипать…
И действительно: за круглым столом Хуан Ларосо закипел. Впрочем, его возмутило не предложение убрать героизм, а идея перевести мечту на рельсы обыденности. Вся его межзвездная философия восставала против этого шага. В его системе представлений о ценностях и деятельности людей, вплетенных в бытие Вселенной, астронавтика могла существовать только как мечта в ходе непрерывной, безграничной реализации. Любой другой путь (говорил Хуан) приведет людей в болото потребительства.
На озвучивание манифеста такой философии мгновенно ответил Лукас Метфорт. Его строгий риторический стиль выглядел, как диаметральная противоположность почти проповедническому стилю Ларосо. Серия его тезисов напоминали холодно-жестокий геометрически точный артиллерийский расстрел неукрепленных позиций оппонента.
Социальная мечта (говорил Лукас) это проект будущего, желательного для людей.
Для людей по природе желательно комфортное, свободное и креативное будущее.
Комфорт (тоже по природе людей, и вообще живых существ) это потребительство.
Ради завтрашнего комфорта люди могут жертвовать долей сегодняшнего комфорта.
Когда желательное будущее реализуется, оно породит новую мечту. Это эволюция.
В новой мечте тоже будет требование комфорта — требование потребительства.
Призыв отказаться от потребительства, это претензия поставить идею над людьми.
Но идея создается людьми, и ее функция: служить людям. Не наоборот. Точка.
Ларосо в ответ применил эмоциональный аргумент. Он заявил: несмотря на принцип потребительства, kanaka-foa практически поступили иначе. Они поддержали коммуну Элаусестере (получившую с легкой руки блоггеров название «тау-китяне»). Практика критерий истины. Идеи «Города Галактики» для foa ближе, чем потребительство. Это доказывается не только упомянутой поддержкой. Это доказывается еще и интересом к данному Круглому столу (здесь Ларосо очень выразительно указал ладонью на купол обсерватории, который был поделен на виртуальные мониторы обратной связи). Но, в первую очередь, это доказывается программой меганезийской астронавтики, которая началась со знакомства foa с коммуной Элаусестере и с книгой «Город Галактики».
Внимательные наблюдатели в следующий момент заметили, что Лукас Метфорт явно приготовился ответить Хуану Ларосо. Но, Олив Метфорт протянула руку и положила ладонь на колено Лукасу. Он едва заметно отреагировал неким движением, понятным только им двоим, и она взяла микрофон для ответного выступления.
Хуан Ларосо прав в том (начала она) что коммуна «тау-китян» произвела на foa очень сильное впечатление. Но это впечатление было неоднозначным. С одной стороны, это удачный эскиз нового шага в астронавтики. С другой стороны, это эксперименты над людьми без разумных мер безопасности: например, многоплодный бридинг, и вообще экстремальное выживание коммуны в условиях засушливых атоллов. И, хотя этот ряд экспериментов принес удивительные результаты, такой метод не должен применяться современной наукой. Гениальность ученого — не оправдание даже в данном случае…