Апостол: Дочь моя, один из главных заветов Господа нашего — чти родителей, свою мать и своего отца. Не смей их судить, не смей плохо думать о них.
Женщина (в слезах): Но как же мне, если меня, в двенадцать лет...
Апостол: А ты думала, каково было ей самой расстаться с тобою? Ты была самым умным, самым красивым ребенком в ее доме. Без тебя она как бы осиротела. Часто по ночам плакала, а по праздникам приходила к ступенькам храма, чтобы издали любоваться своей дочерью.
Женщина: Не у ступенек, а там, за оградой, она стояла.
Апостол: Ты ее видела?
Женщина: И не раз.
Апостол: Подходила к ней?! Улыбнулась хотя бы издали?
Женщина: Я не могла ей простить...
Апостол: Теперь, уже несколько лет, она не приходит, и ты знаешь почему.
Женщина: Знаю.
Апостол: И всё еще не можешь простить?
Женщина: Да, но, если ее уже нет, как это сделать?
Апостол: Испеки в ее память хлеба Благодарения.
Женщина: Боюсь, не сумею. Хлеб я пекла не раз, но хлеба Благодарения — никогда.
Апостол: Я тебя научу.
Женщина: Ты знаешь как?!
Апостол: Знаю.
Женщина: Ну, тогда научи.
Апостол (после долгой паузы): У тебя четыре сестры. И не все такие прехорошенькие...
Женщина: Они попросту дурнушки.
Апостол: Но они рукасты, домовиты, хорошие хозяйки...
Женщина: Что им еще остается!
Апостол: Не принижай своих сестер, ибо, чтобы испечь хлеба Благодарения, тебе придется представить себе, что ты одна из них.
Женщина: Ну?..
Апостол: А теперь вообрази, что ты — старшая. Родителей нет, в доме холодно, кормить младших нечем, и ты пошла на площадь, стала в один ряд с кухарками...
Женщина: Ну?..
Апостол: И еще вообрази, что сегодня не этот Варвар, а мы наняли тебя, чтобы испечь хлеба Благодарения.
Женщина: Ну?..
Апостол: Ну и подойди к огню, возьми тесто в руки. Вспомни хватку матери, сноровку своих сестер; пой те печальные песни, которые поют кухарки перед горячей печкой, вспоминая свою угасшую родню.
Женщина (подходит к тесту): И... что будет?
Апостол: Вместе с песнями печали, вместе с творением хлебов Благодарения душа твоя, озаренная светом Любви, выберется на проcтop веры. И голос твой, не нынешний, а тот, что дарован тебе Господом, скинет с себя дремоту тяжких прегрешений, расправит крылья, и, может быть, то самое чудо и произойдет...
Женщина: Нет.
Апостол: Что — нет?
Женщина: Я не буду вам кухарить. (Орет.) Человек не должен делать того, чего не любят делать его руки!!
Тяжело вздохнув, Апостол восходит на скалу. Долго и терпеливо держит в раскинутых руках голубой купол неба. “Вам, Коринфянам! Благодать Господа нашего Иисуса Христа да пребудет со всеми нами”. Заволновались земные глубины, и замерла в оцепенении греховная ярмарка. Женщина тихо, виновато подошла к костру и принялась кухарить. Округляя хлеба, запела, потом, спохватившись, смутилась, умолкла. (Про себя.) “Что этот рыжий со мной делает, что он со мной делает!!!”
(Вдруг, увидев Скифа.) Чего стоишь? Чего зубы скалишь?
Скиф: Любуюсь. Красавица. Жизнь готов отдать за один поцелуй.
Женщина: Целоваться охота? А почему не вопиешь — смерть ему!!
Скиф: Кому?
Женщина: Да этому мучителю моему.
Скиф: Зачем его убивать?
Женщина: Как — зачем? Он же твою богиню низвергает, он ее прямо в пыль...
Скиф: Но, он же с тебя одежды не снимает, он тебя не развенчивает...
Женщина: Как не развенчивает, если он королеву храма Сладострастии превращает в кухарку!
Скиф (подумав): Женщина должна уметь кормить, иначе у нее не будет ни дома, ни семьи.
Финикиец: О, Картагена, моя горькая Картагена...
Варвар: Хорошую ярмарку превращают в домашнюю кухню. Дай сюда кифару. Слушай, как надо создавать соответствующее настроение. Ах вчера, вчера, вчера мы всю ночку... Почему не танцуешь?
Женщина: Ушла от тебя.
Варвар: Как ушла? Куда?
Женщина: К нему.
Варвар: Но, нанял тебя я!
Апостол (Женщине): Сколько он тебе дал задатка?
Женщина (сложив три пальца): Вот что он мне дал.
Апостол: Верни ему полученный задаток, и дело с концом.
Женщина (Варвару): Вот. Держи.
Апостол: Сдачи не надо. И не приставай больше к ней. Она занята.
Возвращается к своему строению. Варвар, подняв камень, подошел сзади, прицеливаясь.
Варвар: А ты не думал, рыжий, что я могу тебя убить?
Апостол: Меня уже столько раз убивали, что я привык умирать каждый день.
Варвар: Давай поговорим, как муж с мужем.
Апостол: Увы. Всё. Время разговоров кончилось, настал час молитвы.
И снова восходит на скалу. Преклонив колени, слился со скалой, они стали единой каменной громадой. Поляна замерла.