Женщина: Как ты смеешь, свиное рыло...
Апостол (примирительно): Конечно, она царская дочь, в том смысле, что Бог есть царь Вселенной и всяк рожденный волею Отца принадлежит к царскому роду...
Женщина (Варвару): Слышал, что эти златые уста изрекли?
Апостол: Что до голубой крови, то ты как раз и есть дочь одной из тех кухарок, что стоят на площади в ожидании заработка.
Женщина: Врешь, карлик!
Апостол: Отец твой, рыбак, пропал в море. Вас осталось много детей, кормить было нечем, и когда ты в двенадцать лет расцвела на удивление, мать продала тебя в храм Любви за три меры пшеницы.
Женщина: Это сплетни наших старых шлюх, которые завидовали тому, что я была королевой храма.
Варвар: Если ты была королевой, почему тебя изгнали?
Женщина: Нарушала час молитвы.
Еллин: Чем?
Женщина: Танцами.
Еллин: Что же ты, молилась и танцевала в одно и то же время?
Женщина: Не знаю почему, но молитвы веселили меня, и потому во время молитв у меня начинались всевозможные телодвижения. Меня поругивали, на меня шикали со всех сторон. Я старалась изо всех сил усмирять себя, но даже когда я стояла неподвижно и уста произносили молитву, все догадывались, что внутри себя я продолжаю танцевать. Хранительница, ради спокойствия, попросила уйти в мир, оттанцевать свое.
Апостол: Жено, подойди ко мне.
Женщина: Для чего?
Апостол: Надо поговорить.
Женщина: Мы до сих пор что делали?
Апостол: Примеривались. Приценивались. Принюхивались. Теперь время поговорить.
Женщина (сделав несколько шагов): Ближе не могу.
Апостол: Почему?
Женщина: Ты некрасив и дурно пахнешь.
Апостол: Я, конечно, перепотел. Собирание камней — тяжелая работа. А ты прикрой нос платочком, отведи глаза в сторону и всё же подойди, потому что правду, которую я тебе открою, она великая, горькая, святая правда.
Женщина: Ну, говори.
Апостол: Я как-то сознался, что волнуешь меня, но не сказал чем.
Женщина: Известно чем.
Апостол: Нет, эти твои округлости меня не трогают. Всё, что прилепляется телесами, на том же уровне и разлепляется.
Женщина: Чем другим я могла тебя взять?
Апостол: Голосом.
Женщина: Голосом? Но, я... голосом не беру...
Апостол: Конечно, ты голосом не берешь, испортив его вином и сплетнями, привив ему ту распущенную хрипоту, которая так ценится в вашем храме. Но, за хриплой глухотой, иной раз, нет-нет да и мелькнут — воистину божественные переливы.
Женщина: Это в моем-то голосе божественные переливы?!
Апостол: Да разве ты сама не замечала, когда ангелы начинали петь твоим голосом, не перехватывало дух от высоты, не содрогалось всё в тебе от тех божественных далей?..
Женщина (подошла и долго вглядывалась в его лицо, точно видела впервые): По правде говоря, танцы — это придурь молодости, но счастлива я бываю только когда пою. Что делать, если мое пение отвергают?
Скиф: Почему?
Женщина: Нету очарования, говорят. Нету купольного переката. Нету волнующего перезвона.
Апостол: У лежащего в яме колокола нету голоса, потому что медь скована земной немотой. Но если тот колокол оторвать от земли, очистить, приблизить к небесам, появятся и глубина, и объем, и купольный перекат.
Женщина (встав на колени): Господин мой, помоги этому чуду свершиться, и я буду твоей верной рабыней до конца дней моих.
Апостол (возложив ей руку на голову): Помолимся, и произойдет.
Еллин: Зачем берешься за невозможное?
Апостол: Почему думаешь что это невозможно?
Еллин: Если женщина уже в зрелом возрасте, а голос ее всё еще скован земной немотой, кто может вернуть его к жизни?
Апостол: Бог.
Еллин: Каким образом?
Апостол: Чудом любви. Если, конечно, этой женщине когда-нибудь дано будет познать это великое, святое чувство...
Женщина: Ты, рыжее чучело, будешь мне рассказывать про любовь? Мне, королеве храма Сладострастии?!
Апостол: Не говори мне больше про храм Сладострастии. Все знают, какие безумства там творятся. Но в этом не только твоя вина. За свою жизнь ты прошла через столько унижений, что превратилась в красивого зверька, презирающего всё и вся. В глубине души ты никого, даже свою родную мать, не почитаешь...
Женщина: Мать мою не трогай. Она шлюха и мерзавка.
Дак: Как можно о своей родной, единственной?..
Варвар: А почему нельзя, если мать действительно мерзавка...
Апостол: Даже если на ней грех, разумная дочь должна каждый день, утром и вечером, просить Бога, чтобы Он отпустил тот грех матери, даровавшей ей жизнь...
Женщина (вопит): Как мне просить Бога за женщину, которая бросила двенадцатилетнего ребенка...