Выбрать главу

Болгарское военное училище[52] разместилось в здании бывшей турецкой больницы. Всего было набрано около двухсот кадетов, и вначале дело шло гладко и организованно. Михаил Греков, один из кадетов училища, вспоминает, как однажды его избрали для визита к самому военному министру, который принял его любезно и заявил: «Мы, сербы и болгары, братья по крови и вере; у нас один общий враг — турки, от которых мы должны избавиться общими усилиями».

Кадетам выдавали щедрое месячное жалованье и обмундирование, сшитое по мерке. У них была собственная кухня и повар, который готовил разнообразные и вкусные блюда. Командовал училищем сербский офицер, пользовавшийся любовью и уважением молодых болгар. Под его руководством они проходили обширный курс военных дисциплин, в том числе фортификацию, тактику, стратегию, географию, искусство маневров и науку оружия — как огнестрельного, так и других родов. В курс обучения входили практические занятия, строевая подготовка и фехтование. В долгие зимние вечера до отхода ко сну к кадетам приходил сержант с горном и показывал им военные сигналы.

Молодые болгары были весьма благодарными учениками, они быстро освоили начальный курс обучения и перешли к более сложным занятиям. Они отличились на параде, показав хорошую строевую подготовку и подтянутость. Через два месяца после открытия школы был устроен экзамен в присутствии множества сербских офицеров, которые были изумлены тем, как много болгары успели сделать за столь короткий срок. С недельными перерывами было устроено еще два экзамена, и каждый раз преподаватели были довольны кадетами.

Однако после третьего экзамена обстановка начала меняться. Во-первых, жалованье кадетов было урезано до одной пятой, а кормить их стали хуже и меньше. Они, разумеется, встревожились, но не протестовали, потому что, говорили они друг другу, они приехали в Белград учиться, а не объедаться. Однако занятия стали нерегулярными, кадетам перестали выдавать книги, бумагу и чернила. Училище перевели в бывшие турецкие казармы и переименовали в Болгарскую легию, и когда проводились лекции, что бывало не часто, на них приходило столько же сербских солдат, сколько болгар. Все они набивались в большой зал, где невозможно было вести записи, потому что в зале не было ни столов, ни стульев, и слова преподавателя были слышны только тем, кто стоял впереди; в задних рядах в это время дремали, подшучивали друг над другом или курили.

Заниматься в таких условиях было невозможно, и мало-помалу воодушевление болгар угасло и сменилось скукой и безразличием. Положение осложнялось тем, что сербов, зачисленных в училище под тем предлогом, что болгарских добровольцев слишком мало, чтобы пополнить все места, интересовала не столько возможность чему-нибудь научиться, сколько материальная обеспеченность, которую им предлагало училище. К тому же они были настроены крайне шовинистически, и вскоре все училище распалось на группки земляков, которые постоянно спорили о границах между отдельными областями и сопровождали свои ссоры руганью. Еще в самом начале болгарским кадетам не понравилось то, в каком шовинистском духе вел свой предмет преподаватель географии, однако они старались не обращать внимания на его выпады и считать их исключением; все их помыслы были сосредоточены на подготовке к войне за освобождение родины, которая должна была начаться ближайшей весной. Теперь же обстановка в училище ухудшилась в такой мере, что «общий враг» был забыт. Занятия прекратились совсем, самых способных кадетов порознь перевели в сербские армейские части, а остальные проводили время за колкой дров, чисткой нужников и другими работами в этом роде, совершенно не соответствующими положению кадетов военного училища. К тому же сербские офицеры, вначале столь дружески расположенные к «братьям по крови и вере» и готовые во всем им помочь, теперь изо всех сил старались унизить и оскорбить их. Кыршовский в своих воспоминаниях с горечью замечает, что если бы в училище началась холера, она принесла бы кадетам куда меньше тягот и обид, чем его командир, который «нанес смертельную рану сердцу каждого болгарина».

В конце концов слухи о неудовлетворительном положении вещей в Белграде, по-видимому, дошли до Бухареста, и «Добродетельная дружина» прислала двух своих представителей ознакомиться с обстановкой на месте. Их весьма сердечно принял военный министр, который заверил представителей «Дружины», что все достойные сожаления перемены в училище произошли без его ведома и согласия и что он немедленно примет меры к их исправлению. Делегаты уехали обратно, удовольствовавшись его заявлением, а положение осталось прежним. Позднее, в конце зимы, из Бухареста прибыл еще один посланец, и комедия повторилась. Дело же объяснялось просто: сербы к этому времени сочли, что сумеют уладить разногласия с турками дипломатическим путем, и потому присутствие болгарских добровольцев снова оказалось для них помехой.

вернуться

52

Большая часть сведений о военном училище почерпнута из воспоминаний Михаила Грекова («Светлина», кн. 4, 5, 6, 9 и 10, 1899) и воспоминаний И. Кыршовского, Д. Т. Страшимиров, цит. соч., стр. 630–634. — Прим. авт.