Друзья не могли опомниться, а он спокойно сказал: «Идемте» и повел их к старому ореху, стоявшему в глубине леса, среди зарослей орешника и терновника. Все сели и затаив дыхание стали ждать, что скажет им человек, уже успевший стать их героем. Левский объяснил, для чего нужна внутренняя организация, показал воззвание и прочел сербский военный устав. Он рассказал о том, какую роль сыграли в 1862 году в Белграде болгарские добровольцы. Все слушали с горящими глазами, раскрасневшись от возбуждения. Людям казалось, что они становятся выше ростом и сильнее, что могут победить Турецкую империю, что нет такого дела, которого они не могли бы свершить, как бы трудно или опасно оно ни было.
Внезапно послышался скрип и шорох, будто черепаха ползла по гравию. Чары были разрушены, собравшимися совладели тревога и беспокойство, растерянность парализовала их. Может быть, выследили турецкие шпики? Сохраняя ледяное спокойствие, Левский отправился на разведку и обнаружил двух молодых болгар из Карлово. Он приказал держать их в стороне от поляны до тех пор, пока собрание не обсудит, что делать. Оказалось, что непрошеные гости явились в Млатишумку по чистой случайности; увидев собравшихся, они воспылали любопытством и решили подобраться к ним под прикрытием прибрежных кустов и камней. Некоторые из присутствующих считали, что их следует убить из соображений безопасности, но Васил Платнарев, который хорошо знал обоих, предложил поговорить с ними. Дело кончилось тем, что двое молодых людей добровольно присоединились к комитету и даже внесли средства в его фонд.
Собрание снова вернулось к главной теме. Оживленная беседа продолжалась до сумерек, когда Левский закрыл собрание и велел возвращаться в город по двое — по трое разными маршрутами.
На следующем собрании карловчане обсудили вопрос о том, как вербовать новых сторонников, и было решено в качестве ширмы для новой организации устроить философское общество, которое собиралось бы в кофейне. На деле же в философское общество будут принимать только членов революционной группы, давших присягу[75]. После успешного и знаменательного начала организованной работы в родном городе Левский объехал близкие села и организовал небольшие революционные группы и там.
В конце июня, в Сопоте, он впервые оказался на волосок от того, чтобы попасть в руки полиции, что впоследствии стало для него будничным делом. Через шпионов турки узнали, что Левский вернулся в родные края. Решив схватить его во что бы то ни стало, мюдир вызвал к себе жителя Сопота Ивана Цочева, сидевшего в тюрьме за долги, и обещал заплатить за него долг, если тот узнает, где скрывается Левский. Цочев согласился. Вскоре ему удалось выведать, что Левский прячется в саду на окраине Сопота, о чем он и сообщил в конак. Заптии тут же отправились куда было указано и на улице наткнулись на Левского с группой друзей. Остальные убежали, но Левского заптии схватили и уже выворачивали ему руки за спину, когда Левский быстрым как молния движением вырвался, оставив в их руках пиджак, и скрылся за домами. Заптии потеряли его из вида. Вместо разыскиваемого бунтаря они доставили в конак его пиджак, который оказался ценной добычей. Кроме прочего, в его карманах нашли экземпляры воззвания, три паспорта (в том числе паспорт Ивана Фетваджиева) и три восковые печати для заверки паспортов.
Эффект был такой, как будто кто-то пнул осиное гнездо. Вся долина загудела заптиями и солдатами. Мюдир Карлово собственной персоной повел отряд солдат к дому Кунчевых. Гины там не оказалось, не было и Левского, но турки перевернули все вверх дном, проверили даже бочки с вином и поленницу дров. Затем они отправились в дом Андрея Начева, зятя Левского, но и там ничего не нашли. Гина была у своего племянника Петра Фурнаджиева, который праздновал именины, и турки в конце концов узнали об этом и направились туда. Гина вышла к мюдиру, который приветствовал ее без особых церемоний: «Ну, старая ведьма, говори, где твой сын?». Гина как всегда ответила на нападение нападением: «Это вы должны отдать его мне. Вы его выжили из дома и не даете вернуться. Скажите, кому он сделал что плохое, вы заставили его бежать, а теперь спрашиваете у меня, где он!»[76].
75
Воспоминания очевидцев, участников создания Карловского комитета, собраны Н. Станевым и Г. Станевым и приводятся у Дойчева, см. цит. соч., стр. 35–36 и 55–57. — Прим. авт.
76
Из воспоминаний Васила Караиванова. См.: Д. Г. Страшимиров, цит. соч., стр. 711. — Прим. авт.