Этот утонченный сплав стальной решимости и чувствительности, льда и пламени, беспощадности и сострадания, гордости и скромности, безграничной веры и холодной трезвости создавал необыкновенно симметричный характер. И не случайно, говоря о нем, современники вспоминают свет, не прибегая к более точным эпитетам, потому что сложность его характера таилась под покровом гармоничности; он был похож на бриллиант, у которого все грани одинаковы, и стоит в одной из них сверкнуть цветному лучу, его тут же поглощает общее ровное сияние.
Неудивительно поэтому, что он стал личностью легендарной. Для народа, жившего песнями о героях, подлинных или воображаемых, которые сам же он и сочинял, Левский стал вождем, которого признали все. Он повсюду был горячо желанным гостем, и его встречали с таким обожанием и теплотой, что это позволяло ему забыть о трудностях и опасностях пути. Однако веря в него, люди возлагали на его плечи еще одно бремя — бремя одиночества. За легендарной отвагой и предприимчивостью скрывался прежний скромный, чуткий человек, который прятал свои чувства и предпочитал справляться с трудностями в одиночку. Но теперь, когда трудности и напряжение далеко превосходили силы простого смертного, он уже был обязан скрывать свои чувства и отмахиваться от страданий, каково бы ему ни приходилось. Другим позволено проявлять слабость, обращаться за утешением к друзьям; но он — Апостол, олицетворение силы и надежды, и как ни сильна его усталость или растерянность, его долг — вдохновлять других и вести их за собой, и этот долг он взял на себя сам. Каждый день он отдавал окружающим частицу своей веры, жажды жизни и энергии, но собственные его печали, его заботы и трудности были скрыты от их глаз.
Изумительная сила духа и физическая энергия позволяли ему легко нести свое бремя. Люди замечали только огонь в его глазах и улыбку на губах и не видели бледности лица. Однако бремя было далеко не легким. Теперь, когда его дело пошло на лад, ему приходилось преодолевать все возраставшие трудности и сражаться на нескольких фронтах одновременно. Возможность в любую минуту быть схваченным турецкой полицией, хотя и служила источником постоянного душевного напряжения, была самой малой из его забот. Куда тяжелее была борьба со страхом и рабской психологией, которые прочно держали в своей власти большинство народа, не давая ему активно и полностью включиться в работу, хотя в глубине души ее цели одобрял каждый. Не легче было уговорить старых воевод работать по-новому; не легче было и заставить массу эмигрантов убрать в карман личные амбиции и примириться с тем, что эпицентр революции находится в самой Болгарии. И после того, как ему удавалось убедить людей присоединиться к движению, нужно было еще создавать каналы связи, — весьма нелегкая задача, — чтобы каждый комитет в самом деле был частью централизованной организации, а не изолированным очагом бессильного недовольства. Нужно было подыскивать надежных курьеров; в подборе людей нельзя было допустить ни малейшей ошибки, ибо ошибка могла привести к тому, что все тщательно возводимое им сооружение обрушится ему на голову, распадется, как карточный домик. Кроме того, с деньгами дело обстояло хуже, чем когда-либо. Левскому постоянно нужны были деньги на личные расходы — на еду для себя и на корм для коня, на одежду, на случай непредвиденной опасности, а иногда и для спутников. Работа комитетов также требовала средств. А для того, чтобы достать оружие для целого народа, нужны были суммы, какие и не снились четам.
Начиная с 1871 года, можно проследить за развитием организации и ее проблемами по письмам Левского, большинство из которых сохранилось благодаря его методичному стилю работы. Писал он их от руки и снимал копии для справок; кроме того, Данаил Попов, через которого шла вся корреспонденция в Румынию, должен был также снимать копию с каждого письма прежде, чем переправить его адресату. Почтовая служба Левского отличалась высокой организованностью; даже находясь в пути, он получал адресованные ему письма и депеши, которые догоняли его или поджидали в следующем пункте остановки. Из соображений конспирации эти письма часто вкладывались в конверты, на которых значились адреса хорошо известных чорбаджиев или туркофилов, на тот случай, чтобы письмо не возбудило подозрений турецкой полиции, попадись оно ей на глаза. У каждого комитета было кодовое название, а Левский и другие члены организации пользовались псевдонимами, обычно турецкими. Любимым псевдонимом Левского был «Аслан Дервишоглу Кырджали», — довольно легкомысленный выбор, ибо псевдоним представлял собой вольный перевод на турецкий язык слов «Дьякон Левский, бунтовщик». Более того, надежность почтового сообщения гарантировалась целой системой паролей и примет, которыми должны были обменяться курьер и получатель письма; иногда это были слова, иногда куски карты, составлявшие одно целое. Левский предпочитал пароли, имевшие свое, особое значение, и ему явно доставляло особое удовольствие придумывать их. Так, один из них представлял собой аббревиатуру начальных букв слов «свобода через общую революцию»; курьер должен был показать ее адресату, и тот произносил слова полностью, на что курьер должен был назвать отзыв: «всюду, где живут болгары». Еще интереснее был пароль, состоявший из букв Д и Р, которые не только означали «да здравствует республика», но и прямо относились к самой почте, потому что древнеславянское наименование этих букв — «добро» и «руки».