"Игнациусу.
Ваш августейший оппонент узнал о фальшивящем колокольчике в графстве Дьюк. Это вы, Игги? Он пока с места не стронулся. Будьте предельно осторожны. Надеюсь, у вас все хорошо. И так же останется.
Эль Комедо".
Ник откинулся на спинку стула и вздохнул. Даже сейчас, через пять лет, он все еще переживает потерю дорогого друга.
«Пожалуйста, будьте осторожны, отец Билл, — где бы вы ни были».
Мальчик в один год
29 ноября 1969
Он перестал спать.
Сначала это пугало Кэрол, теперь она привыкла. Где-то на десятом месяце он стал проводить ночи напролет за гением. Он читал книги и газеты с тех самых пор, как смог переворачивать страницы. Он давал ей списки книг которые надо было купить или взять в библиотеке в Дарнелле. Поглощая информацию, дитя читало жадно, почти непрерывно. А когда не утыкалось носом в книжки, устраивалось перед телевизором.
Кэрол стояла в дверях и глядела на Джимми, сидевшего в пижамке у телеэкрана, поджав под себя ножки так, что из-под попки высовывались крошечные ступни в пинетках. В темных глазках горит живой интерес, на губах блуждает легкая улыбка. Но смотрит он не «Детскую комнату» и не мультики. Он следит за репортажем из Вьетнама в десятичасовых новостях.
— Там страх, разрушения, смерть, — произносит он своим младенческим голоском с пугающей четкостью. — Здесь, дома, — раздоры и злоба. А ведь все гроша ломаного не стоит, просто грязный клочок земли в другом конце мира. — Он оглянулся и улыбнулся Кэрол. — Прекрасно, не правда ли?
Нет, — ответила Кэрол, шагнув вперед. — Это ужасно. И я не хочу, чтобы ты смотрел.
Она выключила телевизор и взяла малыша на руки.
— Как ты смеешь! — вскричал он. — Сейчас же включи телевизор! Пусти меня!
Она держала его маленькое тельце на расстоянии, уклоняясь от мелькающих в воздухе ручек и дрыгающих ножек.
— Извини, Джимми! Ты, может быть, и не такой, как другие дети, но я все еще твоя мать. И я говорю, что тебе давно пора лечь в постельку.
Она положила его в колыбель, закрыла дверь в детскую и, возвращаясь к себе в спальню, попыталась не обращать внимания на яростный визг. Он еще совсем маленький, ручки у него слабенькие, чтобы перебраться через перекладины кроватки Благодарение Богу за эти маленькие милости. Присев на кровать, она в тысячный раз принялась разбираться в своих чувствах к сыну. Это любовь, несмотря ни на что — по крайней мере, с ее стороны. Он — дитя Джима которое она вынашивала в себе девять месяцев; за это время между ними возникла нерасторжимая связь, какими бы необычными ни были его умственные способности и поведение. А еще страх. Страх не за себя, а перед неизвестностью. Кто такой Джимми? Кэрол испытывала отчаянное желание быть ему матерью, но это оказывалось решительно невозможным. Он казался полноценно развитым взрослым в младенческом теле. Он родился с энциклопедическими познаниями о мире и об истории и жадно стремился узнать еще больше.
Вопли из детской вдруг стихли. Кэрол выглянула в коридор как раз вовремя, чтобы увидеть высокую, согбенную фигуру Ионы Стивенса, который вел Джимми к гостиной.
— Иона! — окликнула она. — Я хочу, чтобы он лег. Ему надо спать.
Еще одна стычка в постоянной борьбе между матерью и дедом. Все, что Кэрол запрещает Джимми, Иона разрешает. Он чуть не молится на ребенка.
Иона снисходительно улыбнулся.
Нет, Кэрол. Ему надо знать о мире все, что можно. Вконце концов, мир когда-нибудь будет принадлежать ему.
Джимми едва удостоил ее взглядом, проковыляв мимо. Кэрол прислонилась к стене, пытаясь сдержать слезы, а из комнаты вновь загремели телевизионные новости.
Октябрь
Глава 5
Северная Каролина
— Какой замечательный фильм! — сказал Раф, когда они вышли из зала.
Лизл улыбнулась ему.
— Не могу поверить, что вы никогда не видели «Метрополис»[9].
— Никогда. Какие декорации! Сколько я потерял, игнорируя немые фильмы! Всегда избегал этой театральщины. Но отныне все будет иначе. Следующая остановка — «Кабинет доктора Калигари»[10].
Лизл рассмеялась. Она часто виделась с Рафом после вечеринки у Кола Роджерса. Ей было хорошо рядом с ним. Больше того, рядом с ним она чувствовала себя уверенно. Ни минуты скуки, никаких перерывов в беседе. Всегда находится тема для разговора — какая-то новая мысль, какая-то новая теория, — ему все интересно. Ум у него жадный неустанно впитывающий и запоминающий, всегда ишущий новых игр, новой пищи. Их разговор о крекерах в тот вечер у Кола как будто бы задал тон многим следующим беседам на протяжении нескольких последних недель. Раф видит особый смысл в каждом мельчайшем человеческом поступке. «Проявления личности» — так он их называет. Он говорит, что намеревается сделать карьеру психолога на учете, подсчете, классификации и анализе таких проявлений. Докторская диссертация станет первым шагом на этом пути.
Проходили недели, и они перешли от закусок к обедам, к долгим прогулкам в парке, к сегодняшнему специально запланированному походу в кино. Раф покуда не делал шагов к сближению, и нельзя сказать, чтобы ее это радовало. Она вовсе не так уж стремится к физической близости с ним, но ему эта мысль — Лизл абсолютно уверена — даже в голову не приходит. Она слишком стара и старомодна, чтобы привлечь такого парня. Просто из самолюбия было бы замечательно получить возможность вежливо дать ему от ворот поворот.
А даст ли она ему поворот? Сможет ли это сделать? Лизл одернула себя. Сексуальная тяга к Рафу? Абсурд. Мечты о близости с ним? Невозможно.
Во-первых, он чересчур молод. Десять лет — огромная разница в возрасте, в опыте, в зрелости....
Впрочем, он вполне зрелый. Рафаэль Лосмара — не типичный аспирант, прошедший колледж и все еще пребывающий в положении начинающего. Раф выглядит состоявшейся, законченной личностью. Господи Боже, бывают моменты, когда он кажется намного старше ее, когда она чувствует себя ребенком, притулившимся к его ноге. Он так ясно все видит. Обладает способностью проникать в суть любой вещи сквозь слои внешней шелухи.
И все-таки, даже если забыть о разделяющих их годах и признать его достаточно зрелым для серьезных отношений Лизл непременно должна задать себе самый важный вопрос: зачем?
9
Фильм, снятый в 1926 г. Крупнейшим немецким режиссером фрицем лангом (1890 — 1976), в котором представлен гигантский «город будущего», где хозяева живут наверху, а рабочие под землей.