Мистер Вейер нашел большой гранитный камень, который торчал из земли рядом со стеной, и присел на него. Декабрьская стужа, сковавшая мерзлую землю, начинала пробирать его до костей.
- Пришел немножко с тобой посидеть, - сказал он стене.
Ответа от необозначенной, неупокоившейся могилы, лежащей прямо по ту сторону, не последовало.
Вейер не мог попасть на кладбище в такой час, тем более в канун Нового года, так что решил просто посидеть рядом. Магда не станет скучать по нему нынче вечером. Она даже не знает, что нынче праздник. Он вытащил термос, наполненный горячим кофе с коньяком, и плеснул немного в крышечку. Выпил и почувствовал, как холод улетучивается.
- Вот уже пятая годовщина, как ты тут лежишь. Но я пришел не отмечать ее, только заметил к случаю. Посижу, посмотрю за тобой. Кто-то ведь должен это делать.
Он прихлебнул еще кофе и задумался о будущем. О ближайшем будущем, ибо знал, что его будущее жестоко ограничено.
Враг неуклонно набирает силу. Вейер слышит, как скапливаются грозовые облака, как раскатываются по горизонту злобные громы, замыкаясь в кольцо. А связующая множество сил точка, похоже, здесь, за кладбищенской стеной, в необозначенной могиле. Здесь что-то должно случиться. Скоро.
- Какую роль ты играешь во всем этом? - спросил он беспокойного обитателя могилы.
Нет ответа. Но Вейер знал, что скоро найдет его. Очень скоро.
Он глотнул кофе и продолжил свое одинокое бдение.
Северная Каролина
Канун еще одного Нового года.
Уилл сидел в одиночестве в своей увешанной бархатными полотнами гостиной и смотрел телевизор, где Дик Кларк изображал хозяина на очередном новогоднем шоу. Господи, до чего же ему ненавистна эта ночь!
Пять лет назад~ пять лет назад именно в эту ночь он совершил то самое Злодеяние, совершил акт, который проложил нерушимую границу между ним и всем остальным человечеством.
Этот год оказался хуже обычного из-за телефонных звонков.
Он не слышал их очень давно. Долгое время ему удавалось их избегать. А потом вечеринка у Лизл. Не надо было идти, но он думал, что все устроит. Он искушал судьбу.
И услышал. И на всем пути через гостиную слышал голос бедного мальчика.
Уилл протянул руку и выключил телевизор. Если еще посмотреть на гримасничающего Дика Кларка, можно и стулом в экран запустить. Все эти люди, мельтешащие на Таймс-сквер, готовы прыгать, как идиоты, отмечая начало нового года.
Новый год. Вот именно. Для него - это начало очередного года в бегах. День первый года шестого.
Только новый год будет другим. В новом году он найдет силы вернуться назад, попытается подвести итог прежней жизни. И поэтому лучше всего начать новый год молитвой.
Он вытащил из заднего кармана свой старый требник - книжку, которую с сентября прятал от Лизл, - и принялся совершать сегодняшнюю ежедневную службу.
Но сегодня молитвы казались еще бессмысленней, чем когда-либо с тех пор, как он к ним вернулся. Как правило, можно было рассчитывать, что ритмическое звучание знакомых слов принесет временное облегчение от воспоминаний об ужасах прошлого. Но не сегодня. Лица, голоса, образы, звуки - все это мелькало перед ним, словно капли дождя, сперва одиночные, потом перешедшие в назойливую морось и, наконец, обрушившиеся потоком, затопившим комнату. Он боролся с ним, но сегодня поток оказался слишком сильным. Несмотря на все усилия Уилла, он подхватил его и унес в прошлое.
Часть вторая
Тогда
Глава 14
Куинс, Нью-Йорк
В тот год все свернуло с пути истинного в конце зимы. А начиналось в марте, когда миновало лишь две недели весны.
Тогда люди называли его не Уиллом. Друзья и родные называли его Биллом. Остальные - отцом.
Отец Райан. Преподобный Уильям Райан, "Общество Иисуса". ["Общество Иисуса" - католический монашеский орден, основанный в 1534 г. в Париже Игнацием Лойолой]
- Сейчас я вас сделаю, - пообещал Ники, сидевший по другую сторону шахматной доски.
Билл сгорбил плечи в голубой тельняшке и в тысячный раз напомнил себе, что пора перестать думать о нем как о Ники. Он больше не маленький мальчик. Он теперь взрослый мужчина - доктор философии, ни больше ни меньше. И фамилия у него тоже есть. Джастин и Флоренс Квинн усыновили его в семидесятом году, и он с гордостью носит их имя. Люди называют его доктор Квинн, или Николас, или доктор Ник. Никто не кличет его Ники.
Ники~ Билл гордился им, гордился так же, как если бы Ник был его собственным сыном. Заработанные им высокие баллы открыли путь к бесплатному обучению в Колумбийском университете, где он за три года стал бакалавром по физике. Потом в мгновение ока одолел аспирантскую программу и потряс факультет докторской диссертацией по теории элементарных частиц. Ник блестящий ум, и он это знал. Он всегда это знал. Но, взрослея, утрачивал прежнее самодовольство по этому поводу. Кожа его очистилась - почти, длинные прямые волосы скрыли изъяны в форме черепа. И он начал носить контактные линзы. С этим трудней всего свыкнуться Ники без очков.
- Шах? - переспросил Билл. - Так быстро? В самом деле?
- В самом деле, Билл, в самом деле.
Еще одно свидетельство взрослости Ника: он уже не считает, что должен называть его отцом Биллом.
Билл исследовал положение на доске. Ник дал в фору Биллу обоих слонов и обе ладьи, а Билл все равно проигрывал. Фактически он не видел возможности вырвать своего короля из паутины, которую сплел вокруг Ник. Он проиграл.
Билл опрокинул короля на доску.
- Не знаю, зачем ты со мной играешь. Я не способен ничего предложить в ответ.
- Дело не в ответе, - объяснил Ник, - а в компании, в беседе. Вовсе не в шахматах, уверяю вас.
Билл знал, что Ник все еще не освоился в обществе. Особенно с женщинами. И пока сам не найдет женщину - или она не найдет его, - их традиционные субботние шахматные партии по вечерам, здесь, в кабинете Билла у Святого Франциска - у Фрэнси, - будут продолжаться невесть до каких пор.
- По-моему, я играю чем дальше, тем хуже, - заметил Билл.
Ник отрицательно покачал головой.
- Не хуже. Просто вполне предсказуемо. Вы каждый раз попадаете в одну и ту же ловушку.
Биллу не понравилась идея о его предсказуемости. Он знал свой основной недостаток как шахматиста - нетерпение. Он склонен к импульсивным гамбитам, разыгранным на одном дыхании. Но такая уж у него натура.
- Я все хочу взяться и почитать кое-что о шахматах, Ник. А еще лучше поработать с компьютерной шахматной программой. Вон тот старенький "Эппл", который ты мне подарил, заменит тебя. И научит сражаться с тобой за доской.
Ник не очень-то испугался угрозы.
- Кстати, о компьютере. Вы разобрались с выходом на информационную систему и на каналы связи, как я вам показывал?
Билл кивнул.
- Кажется, начинаю осваиваться и даже извлекать пользу.
- Не вы первый. Да, недавно я получил через сеть новую статью о клонировании. Она мне напомнила о том старом скандале в шестидесятых, когда ваш приятель~
- Джим, - произнес Билл, вдруг почувствовав, как болезненно сжалась грудь, - Джим Стивенс~
Точно. Джеймс Стивенс. Предполагаемый клон Родерика Хенли. В этой статье упоминается "случай Стивенса", как они его называют. Расхожее мнение, говорится в статье, утверждает, что в сороковых годах было технически невозможно клонировать человеческое существо. Но я не уверен. Из всего, что мне стало известно за это время, я понял, что Родерик Хенли был поистине потрясающий тип. Если кто-то и мог справиться с таким делом, так это он. Как вы думаете?
- Я об этом не думаю, - ответил Билл.
И это была почти правда. Билл редко позволял себе думать о Джиме, ибо это приводило к думам о жене Джима, Кэрол. Билл знал, где Джим, - под надгробной плитой в Толл-Оукс, - а где Кэрол? В последний раз он видел ее в аэропорту Ла-Гардиа, в шестьдесят восьмом. Она звонила ему один раз после того, как улетела с Ионой, сообщить, что с ней все в порядке, и все. Как будто исчезла с лица земли.