Особого смысла не прибавилось.
- Вы хотите сказать, - проговорил он, когда священник закончил, - что они брали ребенка домой на уик-энд, иногда на неделю сряду, и никто никогда его пальцем не тронул?
Обращались как с королем, по словам Дэнни.
- А когда усыновление было оформлено официально, этот парень искромсал мальчика на куски. В чем тут дело?
- Что это значит?
Это значит, что я облажался, вот что это значит, Ренни видел страдание в глазах отца Райана и сочувствовал ему. Он мучится по-настоящему.
- Вы провели все полагающиеся проверки?
Священник вскочил с диванчика и принялся мерить шагами маленькую комнатку, потирая на ходу руки.
- Все и более того. Сара и Герб выходили чище снега что идет сейчас на дворе. Но, оказывается, этого мало правда?
- Кстати о Саре - не предполагаете, где она?
- Возможно, мертва, а тело спрятано где-то в доме. Проклятие! Как я мог это допустить?
Ренни заметил, что он не пытается увильнуть от ответственности, не винит никого, кроме себя. Парень вроде бы настоящий. Не часто такого встретишь.
- Идеальных систем не бывает, - сказал Ренни, сознавая, что это весьма жалкая попытка утешить беднягу.
Священник взглянул на него, снова сел на диван и закрыл лицо руками. Но не плакал. Так они и сидели в молчании какое-то время, пока не появился врач в хирургическом одеянии - седеющий пятидесятилетний мужчина, который, может, и выглядел бы здоровяком после пробежек на поле для гольфа, а сейчас был весь бледный, обмякший, как тесто, и в поту, как после недельной попойки.
- Мне нужен тот, кто привез Дэнни Гордона. Кто из вас?..
Отец Райан вдруг оказался на ногах прямо перед врачом.
- Я! С ним все в порядке? Он выжил?
Врач сел и вытер рукой лицо. Ренни заметил, что рука дрожит.
- Никогда в жизни не видел ничего подобного этому мальчику, - произнес он.
- Никто никогда в жизни не видел! - крикнул священник. - Но он будет жить?
- Я~ я не знаю, - сказал врач. - Я имею в виду не раны. Я встречал людей, покалеченных еще хуже в автомобильных авариях. Я имею в виду, что он должен быть мертв. Он должен был быть мертв, когда вы его сюда везли.
- Да, но он не был, - сказал отец Райан, - так в чем же~
- Дело в том, что он потерял слишком много крови, чтоб выжить. Вы его нашли. Много там было крови?
- Сплошь залито. Я, помню, еще подумал, что никогда не воображал, что в человеческом теле столько крови.
- Правильно подумали. А когда вы его обнаружили, кровь еще шла?
- М-м-м~ нет. Я тогда не обратил на это внимания, но теперь вспоминаю~ нет. Кровотечения не было. Я решил, что из него вся кровь вытекла.
- Точно! - подтвердил врач. - Именно так и случилось. Из него вытекла вся кровь. Вы слышите, что я говорю: в теле мальчика не было крови, когда вы его сюда привезли! Он был мертв!
Ренни почувствовал, как спина у него леденеет. Этот док похож на свихнувшегося. Может, он в самом деле после попойки.
- Но он был в сознании! - крикнул отец Райан. - Он стонал!
Врач кивнул.
- Знаю. Он оставался в сознании в течение всей операции.
- Иисусе! - охнул Ренни, чувствуя, будто кто-то двинул ему кулаком в живот.
Отец Райан рухнул назад на диван.
- Мы не нашли ни одной вены, - говорил в пустоту доктор. - Все плоские и пустые. Такое бывает при гиповолемическом шоке, [Гиповолемический шок наступает в результате обезвоживания организма] но мальчик не был в шоке. Он был в сознании и плакал от боли. Так что я сделал разрез, обнажил вену и ввел катетер. Пытался добыть каплю крови для анализа, но вена была сухая. Тогда мы принялись быстро вводить декстрозу [вид глюкозы, виноградный сахар] и физиологический раствор и переправили его наверх, чтобы начать зашивать. И там уже развернулось истинное безумие.
Врач помолчал, а Ренни увидел на его лице выражение, которое замечал иногда у старых копов, оттрубивших лет по тридцать, вообразивших, что все уже повидали и больше ничто никогда их не удивит, а потом жесточайшим образом убеждавшихся, что город не обнажает до конца свою изнанку и всегда держит кое-что про запас для умников, вообразивших, что все уже повидали. Этот док наверняка воображал, что уже все повидал. А теперь убедился, что это не так.
- Он не поддался наркозу, - продолжал врач. - Хал Левинсон двадцать лет при мне анестезиологом. Один из лучших. Может быть, самый лучший. Он испробовал все, что мог - от пентатола до галотана и кетамина и обратно, и ничего не подействовало на этого ребенка. Даже глубокая спинномозговая блокада не заставила его потерять сознание. Ничего не действовало. - Голос его становился громче. - Вы меня слышите? Ничего не действовало!
- И~ и вы не стали оперировать?
Лицо врача еще больше обмякло.
- О, я стал "оперировать". Я "прооперировал" его в лучшем виде. Я влез в живот этого ребенка, сложил туда все внутренности, как подобает, а потом зашил. Я зашил также раны на руках и ногах. И он дергался и крутился при каждом стежке, так что нам пришлось его привязать. Да, мы снова собрали его целиком. Он сейчас в реанимации, только я не знаю зачем. Ему не надо отходить от наркоза, поскольку наркоза не было. У него не осталось крови, и я не могу ее влить, поскольку у нас нет образца, чтобы определить группу. Он должен быть мертв, но он стонет от боли, не издавая ни звука, поскольку голосовые связки полетели к чертям после всех прежних криков и визгов.
Ошеломленный Ренни смотрел, как на глазах врача выступают слезы.
- Я его сшил, но знаю, что он не выздоровеет. Ему больно, а я не могу прекратить эту боль. Единственное, что поможет этому ребенку - смерть, но он не умирает. Кто он? Откуда он? Что с ним случилось? Есть о нем где-нибудь какие-нибудь медицинские свидетельства?
Отец Райан захрустел пальцами.
- Здесь! Он прошел полное неврологическое обследование прямо здесь, в прошлом году; с ним работала группа исследователей-педиатров.
Врач с трудом поднялся на ноги. Он был еще бледней, чем раньше.
- Вы хотите сказать, что я найду в нашем архиве сведения об этом ребенке? Стало быть, он действительно существует, и это не ночной кошмар? Он тяжело вздохнул. - Может, они делали анализы крови.
Когда он поворачивался, чтобы уйти, отец Райан схватил его за руку.
- Могу я его увидеть?
Врач покачал головой.
- Не сейчас. Возможно, попозже. После того как я посмотрю, удастся ли влить ему кровь.
Он вышел за дверь, и вошел Коларчик.
- Они только что привезли этого парня из дома.
- Лом! - Священник рванулся вперед. - Дайте мне~
Ренни приложил ладонь к его груди и толкнул назад. Мягко.
- Вы покуда останетесь здесь, отец. Я хочу, чтобы вы его опознали, а пока оставайтесь здесь.
- Если похож на Тедди Рузвельта, значит, он. Но скажите мне вот что. Я арестован?
- Нет. Но вы вляпались в это дело по уши, так что, ради общего блага, останьтесь здесь.
- Об этом не беспокойтесь. Пока Дэнни здесь, и я буду здесь.
В это Ренни поверил без всякого труда.
Наручники несколько смазывали картину, но этот парень, Герберт Лом, действительно был вылитый Тедди Рузвельт. Только очков не хватало. И он либо торчал в полной отключке, либо закатывал чертовски удачное шоу? самое потрясающее, какое Ренни когда-либо приходилось видеть.
Ренни уселся напротив Лома. Глаза этого парня глядели куда-то в пространство, на Марс, что ли.
- Ваша фамилия Лом? Герберт Лом? - спросил Ренни.
- Не тратьте слов даром, сержант, - посоветовал доставивший его полисмен, нахальное отродье по фамилии Хевенс. - Никто от него ничего не добился за всю дорогу от участка. Однако по корочкам в бумажнике это Лом.
- Вы в дом заходили?
- Нет. К тому времени еще не заступил на смену.
- Кто-нибудь рассказывал вам о том, что там делается?
Хевенс пожал плечами.
- Говорят, спальня наверху сплошь залита кровью.
Точно то же сказал отец Райан. Ренни подверг одежду Лома тщательной визуальной инспекции.
- Он был в этом одет, когда вы его брали?