- Сообразил, - поспешно ответил Билл, начиная плести ложь и подкрадываясь поближе к безжизненной фигуре Лизл. - Необъяснимые вещи, случившиеся с Дэнни и с Ломом - я понял, что творится что-то нечестивое. И тогда вспомнил всю ту истерику насчет антихриста по поводу ребенка Кэрол. Ты очень похож на Сару, и возраст примерно тот же. Я просто сложил все вместе.
- Не обольщайся на свой счет. Ничего ты сложить не способен. И я не твой жалкий антихрист.
- Я этого никогда и не думал, - бросил Билл, оказавшись в изножье кровати.
Раф не пытался преградить ему путь. Похоже, его больше не беспокоило, что Билл сможет добраться до Лизл. Билл наклонился над ней, схватил за руку.
О Господи! Боже милостивый, холодная! Он приложил пальцы к горлу, нащупывая пульс, но артерии не работали, восковая плоть оставалась бесчувственной, вялой~ безжизненной.
- Лизл! - Он встряхнул ее. - Лизл!..
Припал ухом к груди - ни звука. Приподнял веко - на него глянул широкий пустой зрачок.
- О Боже, она мертва!
Нет! Он упал на нее, прижимаясь лбом к остывающей коже. О нет, пожалуйста! Только не это! Он выпрямился и стал в дикой ярости колотить кулаками постель, шипя сквозь стиснутые зубы бессмысленные проклятия. Заметив, что тело Лизл подпрыгивает и перекатывается от ударов, он остановился и уронил голову на кровать.
Он чувствовал себя таким никчемным, таким бесполезным. Сперва родители, потом Дэнни, теперь Лизл - и все из-за него. Когда это прекратится?
Он поднял глаза на Рафа.
- Ты же сказал, что она выпила слишком мало, чтобы умереть! Что она~
Глядя на Билла сверху вниз, Раф покачал головой и улыбнулся доводящей до исступления улыбкой, в которой смешивались жалость и омерзение.
- Ты в самом деле ждешь от меня правды, отец Райан? Неужели еще не научился?
Билл вскочил, бросился к Рафу, готовый на убийство. Раф отшвырнул его. Кажется, только легонько коснулся груди, но Билл опять ударился об пол.
- Джимми! - вскрикнула Кэрол.
- Вот именно, Джимми, - вступил Ренни, шагая вперед и становясь нос к носу с Рафом, - или Сара, или Раф, или Расалом, или каким еще чертом ты себя называешь, ты арестован~
Рука Рафа взлетела в воздухе и вцепилась Ренни в горло, отрывая его от пола.
- Как ты меня назвал?
Билл видел ошеломление и страх на покрывшемся пятнами лице Ренни. Но ему удалось отрицательно помотать головой.
- Только одному существу на всем свете известно это имя, - прогремел Раф. - Где он? Здесь, да? Скажите мне, где он!
Ренни опять покачал головой.
Билл слышал, как Расалом - отныне он начинал называть Рафа Расаломом издал нечто вроде рычания, рев, прокатившийся эхом по коридору, вопль, в котором звучали поровну злоба и панический страх. Он, казалось, раздался, становился крупнее, выше.
- Говори! - Он взмахнул свободной рукой и ударил Ренни по ребрам, целясь в середину грудной клетки. - Скажи мне, где он, или я вырву твое сердце и вколочу его тебе в глотку!
Билл видел признаки агонии на лице Ренни, видел, как жизнь уходит из его полных ужаса глаз. Ренни знал, что он уже мертвец, но ничего не сказал и не стал умолять о пощаде.
Вместо этого он плюнул Расалому в лицо.
Расалом отшатнулся, словно в него брызнули кислотой, а не слюной, но через секунду оправился. В припадке невообразимой ярости он оторвал от себя Ренни, скрутил, сломал его тело, и оно, заливая стены и потолок брызгами алой крови, пролетело над смертным ложем Лизл и рухнуло на пол в дальний угол.
Кэрол завизжала, Билл вскочил на ноги и побежал к детективу. В пробитой в груди дыре пузырилась кровь, глаза гасли. Билл зажал рану рукой, пытаясь остановить поток крови, зная, что это бесполезно, но все равно стремясь как-то помочь.
Детектив умирал на глазах. Билл хотел сказать что-то, что Ренни мог бы унести с собой.
- Ренни! - шепнул он. - Это самый храбрый поступок, который я видел в своей жизни. Ты побил его. Его можно побить, и ты побил его!
Белеющие губы Ренни тронула улыбка.
- Ну его в задницу, - произнес он и умер.
Еще один - еще один хороший парень умер.
Билл выпрямился и оглянулся. Теперь Расалом казался огромным, но Билл был слишком зол, чтоб пугаться.
- Ты, ублюдок!
Он двинулся на Расалома, а тот схватил за горло Кэрол и держал ее той же смертной хваткой.
- Где он?
Кэрол! Неужто он убьет Кэрол?
- Она твоя мать!
- Моя мать умерла тысячу лет назад. А это~ - он легко оторвал пытающуюся вырваться, бьющуюся у него в руке Кэрол от пола, - всего-навсего инкубатор.
- Кто ты такой? - закричал Билл.
Раф повернулся к нему, повышая голос и вновь изменяя личину. А глаза зрачки их расширились, обрели немыслимую черноту, словно окна в ад.
- Кто я такой! Что ж, я - это ты. Частичка тебя. Самая лучшая. Я крошечка Ричарда Спека, Эда Гейна, Джона Уэйна Гейси и Теда Банди в тебе. Я - тысяча маленьких вспышек злобы и мимолетного раздражения, которые раздирают тебя каждый день, - на машину, которая выскочила перед тобой на дорогу, на мальчишку, который пролез впереди тебя в очереди в кино, на старого идиота с полной корзиной дешевых товаров, застрявшего перед тобой в турникете у кассы супермаркета. Я - камера хранения, где откладываются имена всех плоскогрудых, тощих, широкозадых кретинов, и старых зануд, и дерьмовых подонков с плоскими, словно пицца, физиономиями, которые вечно выпендриваются перед такими же, как они, и над которыми ты посмеялся, и на которых накопил обиду. Я - грязное удовольствие от брани, застарелая боль, самобичевание, тлеющие обиды, подавленная злоба и безнадежные, неосуществимые никогда мечты о мести. Я - ежедневная ложь и предательство в деловых отношениях, неутолимое желание общественных деятелей погубить чью-нибудь репутацию. Я - медленная кастрация и бесконечное унижение, связанное с институтом, именуемым семейной жизнью. Я - муж, что колотит жену, я - мать, что бросает ребенка в кипяток. Я - твои маленькие сыновья, что дерутся во время игр, твои дочери, трахнутые на заднем сиденье машины. Я - твоя ненависть к насильник) над детьми, и я - педераст, пристающий к твоему ребенку и к своему собственному ребенку. Я - презрение охранника к заключенным и отвращение заключенных охраннику, я - пинок каблуком, я дубинка, я - нож. Я - кость в глотке политического диссидента, наживка из куска мяса, на которую он клюнул, скотские мыслишки, что щекочут ему гениталии. Ты поддерживаешь во мне жизнь, ты придаешь мне сил. Я - это ты.
- Ничуть не похоже, - возразил Билл, осторожненько подходя поближе и прикидывая, не удастся ли ему самому хоть чуть-чуть припугнуть Расалома. А тот, кого ты ищешь, - на севере и готовится раздавить тебя!
Билл пригнулся, готовясь к прыжку, когда рука Расалома на груди Кэрол нерешительно дрогнула. Он вдруг насторожился.
- Нет! Он здесь! Он~
Он бросил Кэрол, вихрем промчался мимо Билла, держа путь в гостиную Лизл. Билл поспешил за ним, но споткнулся в дверях. И Расалом в нескольких шагах перед ним тоже замер, поджавшись, широко расставив ноги. Посреди гостиной стоял мистер Вейер, опираясь на палку.
Глаза их встретились.
- Неужели это ты? - хрипло произнес Расалом, а потом принялся кружить вокруг Вейера, как змеелов вокруг кобры. - Неужели это действительно ты, Глэкен?
Вейер ничего не сказал. Пока Расалом описывал возле него круг, он глядел прямо перед собой. Наконец они снова оказались лицом к лицу. Улыбка Расалома стала еще отвратительней, когда он выпрямился, башней вздымаясь над согбенной и слабой фигурой Вейера.
- Это все объясняет! - полушепотом вымолвил он. - С момента нового воплощения я предчувствовал, что этот мир мой. Мне нечего было тебя бояться. Но я не поверил своим предчувствиям. Ты обманом побил меня раньше, и я держался настороже. Оставался в тени, избегал всего, что привлекло бы ко мне внимание. - Улыбка его угасла. - И все зря! Десятки лет я копил силы для этой последней стычки - и все зря! Посмотри на себя! Ты стал стареть с тех самых пор, как вообразил, что убил меня в замке! Глэкен, великий воин, лучший представитель человечества, хранитель Света в борьбе с Тьмой, Разума в борьбе с Хаосом - теперь всего-навсего жалкий старик! Это просто великолепно!