– Что «в Утяне»? – Сохраняя спокойствие в голосе, Демон затянулся и не почувствовал вкуса дыма. Ковров мягко рассмеялся.
– Жду тебя в Паневежисе, Демон, с нетерпением! Приезжай! – и повесил трубку. Демон закурил и набрал Балу. Телефон отключен. То же – с телефонами Рича и Фанты. Кажется, всё. Кажется всё, мама. Детство прошло. Теперь уж совсем. Нажал кнопку пульта от телевизора – безрезультатно. Неужели? Неужели, мама, совсем всё? Братья? Удивленно рассматривал пульт, пока не вспомнил, что ещё перед отъездом собирался поменять батарейки, но так и не поменял. Уже поздно, теперь уже поздно. Встал, включил телевизор вручную, вручную прощёлкал каналы в поиске литовских новостей. Новостей не было, только по «ТВ-3» зацепил новости спорта. Вчера домой вернулась наша героическая сборная… Герои не взрослеют, герои погибают молодыми, навсегда оставаясь героями, мама. Мама, я не хочу быть героем. Мама, никогда не хотел. Шмель – хотел. Макс хотел. Как же Макс? Полез в новостные порталы с телефона – не нашёл ничего и в интернете. Братья! Вспомнил о сигарете и обнаружил в пепельнице аккуратную колбаску пепла. Непогибшие вовремя герои становятся скучными взрослыми. Живыми и, возможно, мама, если, не оглядываться назад на прах оставшихся героями братьев, счастливыми, мама. Вот и всё. Кажется, всё. Неужели всё? Прижёг новую. Позвонил Потёмкинасу.
– Я скоро буду, – услышал, не успев ни поздороваться, ни задать вопрос. – Я уже подъезжаю, Дима.
– Что случилось? – спросил и тут же понял, что его не слышно, что беззвучно шевелит губами. Прокашлялся. – Что случилось?
– Я уже паркуюсь. Не по телефону. Минуту….
Демон нажал отбой. Вот и всё. Отложил телефон и, в остальном не меняя позы – Вайдас, Ричард, Марюс – больно во всю силу челюстей сжал зубами левую ладонь. Макс, Шмель. Ровно за угол плоти между большим и указательным пальцами. Как спасти вас, герои, и без того не желающие взрослеть? Окровавленной рукой взял вновь зазвонивший телефон. Лиздейка.
– Да…. Спасибо, Ка, я уже и так понял. Вот и всё.
Кястас проснулся ровно в четыре утра. Проблемы то ли с акклиматизацией, то ли с нервами, то ли просто – проблемы выбора. Не понять. Заставил себя закрыть глаза и отрешиться от – не уточняя, просто отрешиться, и так, имитируя отдых, пролежал ещё час. Потом признал поражение, философски отметив, что, раз так, хотя бы с одним решением определился.
Встречавший его вечером в аэропорту Симас уже возле дома спросил, когда Потёмкинаса ждать на работе. Отпуск номинально заканчивался в начале следующей недели, так что выбор у Кястутиса был. Номинально, потому что прослуживший бок о бок с Потёмкинасом четыре последних года Симас знал, что напарник не станет держаться за формальности просто ради того чтобы пропустить пару лишних дней службы. В обычных обстоятельствах Кястас даже не стал бы задумываться: всё запланированное на отпуск сделано, а на службе всегда есть, куда себя приложить. Значит, на службу. Но сейчас в ответ на вопрос Мантаса уточнил – есть ли что-то срочное, и, выяснив, что, в общем-то, ничего по-настоящему срочного нет, только пожал плечами. Будет видно.
Не то чтобы выходить не хотелось. Благословение любимой работы – на неё всегда хочется. И какой бы насыщенной ни оказалась поездка в Венесуэлу, все собранные там впечатления не могли затмить ни банальной тоски по сослуживцам и рабочей рутине, ни жажды профессиональной деятельности. Они просто были чем-то другим. Должны были быть. В этом-то и была загвоздка: кое-какие из отпускных впечатлений беспардонно влезали в запрещённые сферы, влезали в привычную рабочую текучку, назойливо заставляли оглядываться на них, накладывали свой отпечаток и на рутину, и на профессию.
Что делать с Ромой? Как продолжать работать после событий в особняке Дельгадо? Эти вопросы требовали тщательного размышления, но времени на него до сих пор не выпало. Не сейчас, на ходу ничего не решить – сразу после финального свистка матча с Доминиканской Республикой начал отмахиваться Кястас от бешено пульсирующих в висках вопросов. Вопросы, казалось, терпеливо соглашались ждать, но не уходили из сознания, оставаясь где-то на периферии: пылинкой в левом глазу, зудом в затылке, покалыванием в мочках ушей. Если не сдавать ДНК на экспертизу – как дальше работать? И как дальше общаться с Ромкой вообще? А может, всё-таки, не совпадёт? Позёрство со стороны AWP, обида на мнительность и пустые подозрения. Конечно, позёрство, как же. Он же практически сознался. Это можно игнорировать? А можно стоять на страже закона одного государства, игнорируя оставленные за спиной в другом трупы фактически детей? Оправдывает ли, что эти трупы фактически спасли жизнь стража закона другого государства и фактически одобрены им? Оправданы им. Почему получается, что эта кровь на руках Кястаса каким-то образом оправдывает в его глазах кровь на руках Ромки? И то, что эти трупы фактически уравнивают его и Ромку, может это и является достаточным оправданием взятой на руки крови? Может ли это являться достаточным оправданием? Для себя? Для закона? Как всё это вообще встраивается в службу закону и как служба закона встраивается во всё это?