— Пошли.
Мы вышли на тюремный двор под серое небо. Каменные стены, чахлая трава, два с половиной куста у стен. Унылое место.
Осужденные стояли на коленях примерно в метре друг от друга. За ними я увидел шестнадцатого. В руках у него был меч.
— Господи, разреши мне уйти!
— Не стони, Пьетрос. Мы ведем священную войну. Воин не должен боятся крови.
Кровь! Пятнадцать голов. Это только начало. Этим не кончится.
Я уходил с места казни, словно карабкался в гору. Сердце у меня стучало. Эммануил спокойно шествовал впереди. Ничего в нем не изменилось. Ни походка, ни манеры. Только подол белой туники был чуть-чуть забрызган кровью.
Почему я до сих пор с ним, кто бы он ни был?! Точнее, кто я без него? Безвестный служащий в мелкой конторе. После окончания колледжа с моей карьерой что-то случилось. Все пошло наперекосяк. Тогда иезуиты предлагали мне вступить в орден. Я отказался. Не то, чтобы я что-то имел против них или проповедуемых ими идей. Просто, я — вольный человек. Военная дисциплина не для меня. И отречение от своего ума не по мне. Я слишком дорожу своим интеллектом, чтобы от него отказываться.
Но не влип ли я в то же самое, связавшись с Эммануилом? Отказался от рабства, чтобы тут же попасть в другое, возможно, куда более жестокое.
— Ты опять сомневаешься, — сказал Эммануил, когда мы сели в машину.
Я промолчал. Возражать бесполезно. Более того, опасно.
— Достань блокнот и ручку.
Я подчинился.
— Пиши.
— В тайном ордене иезуитов состоят следующие люди…
Он назвал штук пять имен. Я записал.
— Все эти люди из одной резиденции. Подчиненные Нагаи. Связь была через Ансельмо. К сожалению, теперь этот канал обрублен.
— Откуда?..
Эммануил вздохнул.
— Я считал память Нагаи Тору. К сожалению, это убивает.
— Но как вы его вычислили?
Он улыбнулся.
— Решил взять одного новенького. Его же только вчера арестовали. Значит, еще не успели проверить. Интересно.
— Но, почему именно его?
Эммануил поднял глаза к небу (точнее к крыше автомобиля).
— У меня есть осведомители.
Он помолчал.
— Иезуиты создали параллельную иерархию, Пьетрос. И вершина ее в Европе. Точнее в одной баскской провинции неподалеку от Памплоны. Я в этом уверен. За домом Лойолы следят по моему личному приказу. Пока хозяин на месте. Но медлить больше нельзя. Ты должен приказать арестовать Лойолу, Пьетрос.
Я кивнул. Я и сам понимал, что этого не избежать.
— Хорошо, что не возражаешь. И еще ты должен казнить, по крайней мере, по пять человек каждый день.
— Зачем?!
— Не нервничай. Возможно, тебе не придется этого делать. Если придет человек с интересной информацией — немедленно выпускай осужденных, но после причастия Третьего Завета. Уверяю тебя, информация потечет к нам широким потоком. Сыграем на их милосердии.
— Но…
— Бесчестно играть на лучших чувствах людей, чтобы заставить их совершить предательство? Так?
Я вздохнул.
— Есть только одно истинное предательство — предательство Бога. Если мы вынуждаем кого-то предать предателя — это благое дело. И на чем же еще играть для этого, как ни на лучших чувствах?
Глава шестая
Как только мы вернулись во дворец, я немедленно отдал приказ об аресте Игнатия Лойолы. Уже вечером мне сообщили, что все исполнено.
На что он надеялся? Сохранить тайный орден, обманывая нас и дальше? Впрочем, мне сообщили, что в доме Лойолы все готово для побега. Значит, знал о слежке и не решался. Ждал случая.
Мы допрашивали его в той же комнате, где вчера проходило последнее причастие осужденных. Эммануил и я. Охрана стояла у входа. Только ответчик был один — Игнатий Лойола.
Когда его ввели, я невольно опустил взгляд. Не могу смотреть в глаза святым. Не умею!
Эммануил же с легкой усмешкой молча рассматривал его.
— Ну, что, господин теневой генерал, — наконец сказал он, — мне нужны списки руководства тайного ордена иезуитов.
— И только? — усмехнулся Лойола.
— Можно списки всего ордена.
— Ищите.
Уже искали! Весь дом перерыли. Пусто!
— Сегодня приговорены к смерти пять человек. Если я не получу списки — они умрут.
— Что ж, они встретятся с тем, кто их утешит. Смерть временна.
— Да, конечно. Они умирают, приняв причастие Третьего Завета.
Я решился поднять глаза. Лойола слегка побледнел.
— Не все.
— Да, у тех, кто отказывается, я забираю души. Я не могу допустить их гибели.
— Ты сказал, — Лойола перевел взгляд на меня. — А ты слышал.