— Это отцы иезуиты тебя научили?
Я промолчал. В общем-то, конечно, кто же еще?
— Ну как ты? — участливо поинтересовался Андрей. — О чем тебя спрашивали?
Я сразу вспомнил обстоятельства допроса и в отчаянии ударил кулаком по кровати.
— Меня сожгут, — обреченно сказал я. — А сначала будут пытать.
— Не мели чепухи! Уже лет триста никого не сжигали. Обвинение-то какое?
— Колдовство. И связь с одним незарегистрированным орденом.
— Ты что, убил кого-нибудь? — испугался кришнаит.
— Нет, конечно. Просто ходил на одну оккультистскую тусовку.
— Хм… Если они будут заниматься каждой оккультистской тусовкой, у них крыша поедет. Что-то здесь не то… Петр, видишь скомканную бумагу на столе?
— Ну?
— Подожги!
— Мне не оставили спичек.
— Идиот! Взглядом подожги!
— Ты что смеешься?
Андрей внимательно посмотрел на меня, а потом перевел взгляд на бумагу, и она мгновенно вспыхнула.
— Колдун хренов! — сделал он очевидный вывод о моих магических способностях. — Ладно, еще о чем спрашивали? — как ни в чем не бывало, продолжил он. — Что за орден?
— «Ordo viae». Есть такой в Екатеринбурге.
— В Екатеринбурге, говоришь? — он призадумался, потом полез под подушку и извлек оттуда слегка помятый журнал.
«Вестник Святейшей Инквизиции» — с удивлением прочитал я.
— Ты читаешь эту гадость?
— Другого здесь не дают, приходится довольствоваться малым. Здесь статья интересная. Про какого-то екатеринбургского пророка. Толпы собирает, чудеса творит, мертвых воскрешает. Нет, они конечно пишут, что все это обман и дьявольская прелесть, и предостерегают верующих. Но тебе не кажется странным совпадение? Там Екатеринбург, здесь Екатеринбург.
— Это большой город.
— Да, но инквизиторов гораздо больше интересуют новоявленные мессии, а не тусовки и не благословленные ордена, а мир тесен, знаешь ли.
— Ну и чем это для меня кончится?
— Очевидно. Выжмут из тебя все, что имеет хоть какое-то отношение к этому парню, и отправят на исправление куда-нибудь в Оптину Пустынь месяцев на шесть.
— А пытки?
— Брось! Максимум, что тебе грозит — это детектор лжи.
— Да откуда ты все это знаешь, «бхакт[7] и друг»?
— Экий ты эрудированный. Я здесь давно. У меня сменилось много соседей. Насмотрелся я на вас.
— Давно, это сколько?
— Три года.
Я оторопел.
— Но это же предварительное заключение!
— А что еще со мной делать? В монастырь отправлять смешно — я иноверец. Казнить? Времена не те. Между прочим, тюрьма очень эффективно сжигает дурную карму и добавляет тапаса.
И он вновь принял позу лотоса, положил руки на колени ладонями вверх и погрузился в медитацию.
А ночью началась гроза, странная какая-то гроза, неправильная. Небо не гасло ни на секунду от частых молний, а раскаты грома слились в один непрерывный гул, смешанный с ревом ветра. Вдруг у нас в камере погас свет, тусклый тюремный свет, который не выключали ни днем, ни ночью. Это нас жутко обрадовало. Наконец-то можно поспать спокойно. Пусть уж лучше гроза.
А утром меня снова повели на допрос, но на этот раз мы ни поднимались вверх, а спускались вниз, что, мягко говоря, не обнадеживало. В небольшой комнате без окон с голыми каменными стенами, освещенными мертвенно-бледным электрическим светом, меня встретил отец Александр. Других инквизиторов не было, только еще какой-то молодой монах с печальными глазами, неизменный нотариус да невысокий полный человек, вида весьма цивильного.
— Ну, надумали говорить? — поинтересовался отец Александр.
— Мне нечего вам сказать.
— Петр, я буду с вами откровенен. Вы сами не понимаете, во что ввязались, и ваши друзья тоже. Это дело чрезвычайной важности. Его курирует сам отец Иоанн, о нем известно папе! Вы думаете, что применение пыток — пустая угроза? Это не так! Несколько дней назад мы собирали совет, на котором было решено в данном случае отступить от трехвековых традиций увещевания и милосердия и вернуться к старинным методам допроса. У нас нет времени вас уговаривать! Возможно, уже поздно. Нет, дело конечно не в вас и даже не в «Ordo viae». Недавно в Екатеринбурге появился человек, который может представлять угрозу для всех. Он слишком опасен! Нас интересует все, что с ним связано.
Я заколебался. Друг кришнаит, как в воду глядел! Отец Александр заметил мои сомнения и впился в меня глазами.
— Назовите имена. Всех, кто общался с этим орденом. Вы им не повредите. Они нам нужны только, как свидетели.