— Алоизий! — окно снова отворилось. — А что бы на моем месте сделал дедушка Ходкевич?
Джинн подумал. С графом Александром он познакомился, когда тот уже порвал с авантюрным прошлым и сделался солидным, женатым ученым. Проблем с женщинами у него никогда не было, потому что до конца жизни он оставался верным своей любимой. Так что бы он сделал на месте внука?
— Наверняка бы не сдался.
— Так я и думал! — лицо Данила мгновенно вспыхнуло радостью. — Оставь пока что повозку и мигом приготовь мне какой-нибудь костюмчик для незаметной работы. Что-нибудь такое, в чем я не слишком стану бросаться в глаза.
Джинн почесал лысую голову и злорадно усмехнулся.
Данил сгорбился еще сильнее, чуть ли не вполовину сложился, подпираясь палкой, законченной железным крюком. До невозможности грязный платок, еще полчаса назад бывший половой тряпкой, плотно покрывал голову инженера и практически полностью закрывал лицо. Его, в свою очередь, джинн измазал отработанным машинным маслом и сажей. Одеянием инженеру служил заплатанный балахон, а ноги прятались под волочащейся по земле юбкой, сделанной из старой занавески из мастерской. Подвешенный на веревочке через плечо, болтался мешок, в который Алоизий забросил вытащенные из мусорного бака остатки еды, чтобы сделать костюм Данила более достоверным. Хватало крайне простой актерской игры — шаркающей походки при сильно сгорбленной спине — и к изумлению скептично поначалу настроенного инженера, карнавальный костюм подействовал. Он сделался абсолютно невидимым. Никто не обращал внимания на еще одну кошчарку, как называли старых, бедных женщин, занимавшихся тем, что вылавливали съедобные остатки из отбросов. Сотни практически неотличимых нищенок непрерывно шастали по дворам, заглядывали в подворотни, в сточные канавы и в темные закоулки. Кошчарки оставались совершенно незаметными и для постовых, и для воров, и даже для уличных мальчишек, готовых пристать ко всякому, кто только подвернется. Причем, с этими мадамами лучше было не связываться, поскольку они умели защищаться и, как правило, ходили, вооружившись крючьями, которыми они копались в мусоре; а самое паршивое, за ними хвостом тянулась отвратительнейшая вонь.
Совершенно без каких-либо помех инженер добрался до перекрестка улиц Берга и Владимировской, где в четырехэтажном каменном доме проживала Генриетта. Он остановился перед воротами соседнего дома и задрал голову, чтобы поглядеть в окна квартиры девушки. Но при том он не заметил какого-либо движения или огней, которые могли бы свидетельствовать о ее присутствии. Прохожие проходили мимо, не удостаивая хотя бы взглядом, что было весьма типичным для варшавян. Горожане прекрасно умели пользоваться выборочным зрением: наиболее богобоязненные и религиозно настроенные абсолютно не замечали стоявших чуть ли не на каждом углу проституток; более обеспеченные — в свою очередь — не замечали стоявших с протянутой рукой инвалидов, кошчарок и нищих всяческого покроя. Это позволяло им сохранять совесть в полнейшем покое.
Неожиданно двери в воротах доходного дома открылись, и изнутри быстрым шагом вышла Генриетта. Как обычно: в темном платье, с ладонями, спрятанными в серой муфте. Кроме того, на ней была небольшая, задиристо сдвинутая на бок шляпка — в последнее время, весьма модный головной убор. Энергично стуча каблучками, девушка направилась в сторону улицы Мазовецкой.
— А ты шо забыла тут, баба приблудная! — громовым голосом рявкнул кто-то за спиной Данила.
Инженер обернулся, инстинктивно заслоняясь клюкой с крюком. За ним стоял худой мужичок в грязном пальто, зато в шапке с блестящей бляшкой, свидетельствующей о том, что ее хозяин занимал официальную функцию дворника. Мужичок, на первый взгляд, казался недавно прибывшим из деревни, зато чрезмерно гордым своей городской должностью.
Явно он не знал еще здешних обычаев, и ему казалось, что он самый главный на выделенном ему куске тротуара.
— Иди-ка к черту, мужик, — ответил Данил, но из подворотни послушно вышел.
Мужик явно почувствовал себя оскорбленным, потому что он схватил метлу и начал наступать, похоже, собираясь приложить бабке этой же метлой по шее. Понятное дело, тут же, как из под земли появилась троица жаждущих развлечений уличных мальчишек.