Темнота окутала фигуру джинна, щупальца мрака скользили по его спине, обернулись вокруг шеи, пытались ворваться под веки и в нос жертвы. Мориц застыл с рукой на дверной ручке, он не мог сделать ни единого шага… Кровь, казалось, застыла в его жилах, испуг полностью парализовал его. Музыка полностью заполнила помещение, вибрировала в лежащих в ящиках громадных органных трубах, дрожала в стенах, пропитала воздух. А вместе с ней в подвал прорвалось что-то еще, нечто, делающееся все более реальным и вещественным.
Музыка вздымалась, басила все сильнее, гремела и сотрясала всем помещением, всем домом. Фисгармония чуть ли не поднялась в воздух, в своем первом концерте она сделалась чем-то больше, чем только инструментом, она объединилась с музыкантом в одно целое и раскрылась в бесконечную бездну. Алоизий не управлял своими ладонями, музыка протекала сквозь него самостоятельно, это она использовала его, как будто бы он был точно таким же инструментом, как и фисгармония. Музыка вздымалась все выше и выше, стремясь к кульминации. В апогее произведения случится длительная пауза, и вот тогда придет он, обретя материальную форму и вступив в реальность. Джинн чувствовал это, знал, что именно так и случится.
И тогда он расхохотался и прервал произведение в половине голоса пищалок, со стуком захлопнув крышку клавиатуры. Густая и липкая темнота замерла, зависла в воздухе морем вьющихся щупалец. Чары были переломаны.
— Ĝu-e bad i-in-sé. A-ba a-lá mu-ĝen? — спросил Алоизий на своем родном языке.
Мрак клубился над фисгармонией, как будто бы отчаянно пытался принять материальную форму. Среди колышущихся щупалец формировалась человекообразная фигура. В конце концов, в темноте Алоизий увидел силуэт мужчины, из спины которого выступали культи, с первого взгляда ассоциирующиеся с поломанными крыльями. Это нечто глухо и злобно заворчало. Мориц сполз на пол, потеряв от страха сознание. Джинн же, ни на грамм не смущенный, сидел в шаге от чудовища, вынырнувшего из инструмента до пояса.
Алоизий его не боялся — ведь он и сам был демоном. Его удивило лишь то, почему это тип не отреагировал на древний язык, известный всем сверхъестественным существам, как будто бы не понял ни слова. Странно!
— Salve, frater, te salutant![49] — попробовал Алоизий с другой стороны.
— Иди к черту, — не совсем четко прохрипел пришелец.
— Эй, что за воспитание? Кто ж такое видал, чтобы так невежливо приветствовать один другого на этом свете?
Джинн заметил, что у пришельца из темени вместо рук были культи, а из черных ран на месте отрубленных ладоней торчат металлически поблескивающие предметы.
Не удивительно, что барона разделали, словно цыпленка, подумал Алоизий. Хорошо еще, что этот сукин сын не успел до конца материализоваться. Во всяком случае, будем на это надеяться.
— Что же, коллега, привет, — свободным тоном заявил джинн. — Что-то мне кажется, что ты демон до мозга костей польский! Незнание двух классических языков нашего вида — уже наводит на размышление и удивляет. Пока что не имел удовольствия познакомиться с местным сверхсуществом, а я ведь в этой стране уже лет семьдесят проживаю. Правда, один раз на Висле встретил сирену, только она не была не слишком разговорчивой — исчезла в воде еще до того, как я успел ей «здрасте» сказать.
Демон бешено крутанулся и с басовым рыком бросился на Алоизия. Джинн оттолкнулся от фисгармонии и упал на спину, перекувыркнувшись и буквально на волосок уходя от свистящих лезвий. Лежа, он мощно пихнул склонившегося над ним чужака в промежность. Вот только нога пролетела сквозь демона навылет. Темнота заклубилась и взбешенная фигура на мгновение развеялась в облаке мрака. Алоизий поднялся и спокойнехонько отряхнул штаны.
— Спокойнее, браток, — обратился он ко вновь формирующейся фигуре, — частично ты все еще на той стороне, на том свете. В реальности ты пока не окреп. Мы не можем повлиять на тебя физически, так чего дергаться… Прежде, чем ты вернешься к себе, мы можем спокойно потолковать, как два джентльмена. Вот скажи мне, будь добр, чего ты ищешь в реальном мире? Быть может, я смогу тебе помочь.
— Хоччу… хочччу… — прохрипел демон.
— Папироску? Каши с шкварками? Посетить будуар императрицы Сиси? — угадывал Алоизий. — Ну ладно, это я только шутил. Наверняка тебе хочется крови, делать больно, сеять разрушения и такое прочее…
Сделалось тихо. Упырь вздымался над джинном, его фигура размазывалась, трепетала в полутенях, развеивалась и исчезала, чтобы через мгновение вновь кристаллизоваться. Явно у него были какие-то проблемы в нахождении за пределами астральной плоскости.
49
Приветствую тебя, собрат (высокопарная латынь) или Как дела, братан (более понятный язык).