— Погодите-ка, — буркнул в ответ Данил. — Я еще должен проверить, соответствует ли товар заказу. Сейчас вернусь.
И он помчался в лабораторию, прижимая к груди черную каменюку. Ногой распахнул дверь, проскочил мимо стоящего на постаменте железного трона, служившего ему в качестве электрического стула, позволяющего посещать параллельные реальности, и добрался до лабораторного стола. Геологическим молотком он отбил кусочек породы, молниеносно растер в ступке, пересыпал порошок в небольшой тигель и поместил последний на спиртовую горелку. Какое-то время он вдыхал вздымающийся дым, после чего критически осмотрел остаток в тигле. Инженер макнул палец в еще горячий порошок, после чего сунул этот же палец в рот. Сплюнул на пол и поднял кулак в жесте триумфа. Затем вытянул руку к висящему под самым потолком лаборатории чучелу аллигатора. Весик, именно так звали чудовище, в доме Довнара исполнял роль копилки. Хозяин пошарил в открытой пасти и вытащил несколько банкнот. После того набросил на себя старинный редингот, помнящий еще времена предыдущего хозяина лаборатории, деда Данила — графа Ходкевича[8], а для его внука служащий лабораторным халатом, и, одетый таким вот образом, он вновь вышел во двор.
Там он застал усача, разговаривающего с Алоизием. Лакей, чернокожий великан с могучей, плечистой фигурой и лицом африканского божества, выбитого в черном базальте, осматривал груз и слушал жалующегося на уличную толкотню таможенника. Увидав своего хозяина, он поклонился старинным, восточным образом, как будто бы желал пасть ничком перед своим властителем. Понятное дело, в половине поклона он застыл, а затем с достоинством выпрямился.
— Так как? Сваливаем? — спросил усач.
— Да. То есть — нет, — улыбаясь, ответил Данил. — Товар первоклассный, только вы завезете его в другое местечко.
— Важное сообщение, хозяин… — глубоким баритоном отозвался Алоизий, только инженер его не слушал.
— Я вам не курьер и совсем даже не носильщик. Я младший чиновник — да, без чина, но чиновник. Я всего лишь должен был доставить посылку с таможенного склада, поскольку перевозка, вроде бы как, оплачена. Но только на Шлискую 1465.
— Данил, послушай, на базаре я узнал кое-что любопытное… — Негр отказался от официальных форм вежливости, пытаясь достучаться до озабоченного ученого. Но тот на слугу и не глянул.
Кстати, свою новость Алоизий мог услышать и здесь — на рынке Старего Мяста (Старого Города — центральной исторической части Варшавы). Снимок 1912 года.
— А ведь поедете, поедете, — Довнар похлопал усача по плечу и вручил ему две десятирублевые банкноты.
Алоизий только засопел, видя подобное расточительство, зато глаза таможенника заблестели. Под могучими темными усами расплылась чистосердечная улыбка. Нелюбовь к чудищам, порожденным биомеханикой, развеялась без следа.
— На железоделательную фабрику Вернера, на угол Лешна и Нововроньской, — отдал инструкции Данил. — Только поспешите и скажите там, что это от инженера Довнара. Пускай сразу же загружают в печь. Но потом пускай не закаляют и не вальцуют. Листы они должны только проковать — это очень важно! Запомните?
— А чего там не помнить?! — Усач лихо вскочил на козлы и схватил вожжи.
— Шеф, сейчас расскажу вам кое-чего любопытного… — сделал очередную попытку Алоизий.
— Иди лучше завари мне чаю и сделай чего-нибудь пожрать. — Инженер довольно потер руки. — погребец закрой на ключ, а тот потом проглоти. Сегодня мне пить нельзя, ни капельки. Понял? Ты обязан держать меня подальше от водяры, даже если бы я тебе приказывал и угрожал.
Алоизий очень серьезно поглядел на него своими черными, словно адская бездна, глазами и кивнул. Он был джинном из расы Каринов, пустынных духов-хранителей. Духов очень злых, говоря точнее: это были даже кровожадные демоны с гадким характером, тем не менее, духов-хранителей, следовательно, чертовски верных. Много лет назад связанный с дедом Данила, графом Александром Ходкевичем, он поклялся тому заботиться о молодом бариче. И делал он это с нечеловеческой преданностью. Если чего он своему господину обещал, то слово свое наверняка сдержит. И только тут до Довнара дошло, что заявление свое он сделал чуточку преждевременно. Он и вправду не выпьет сегодня ни капельки, даже если бы для этого Алоизию пришлось вылить в Вислу все имеющиеся в Варшаве спиртные напитки. Ладно, слово было сказано!
8
Понятно, что данная книга является фантастическим произведением, к тому же — пародией на стимпанк. Тем не менее, вот что удалось найти про деда нашего героя: генерала, писателя и учёного-химика Александра Ходкевича (1776–1838) можно смело назвать совестью нации. Хотя граф большую часть жизни провёл на волынском Полесье, но был тесно связан с Берестейщиной: его крупное имение находилось в селе Верховичи Брестского уезда. Известный драматург и поэт являлся также членом литературно-философского кружка знаменитого поэта Франтишка Карпинского, жившего в начале XIX века на Пружанщине.
В молодости Ходкевич, не скрывая своего якобинства, дружил с выдающимся польским политическим деятелем и философом Гуго Коллонтаем. Будучи совсем юным, граф участвовал в восстании под руководством Тадеуша Костюшко, дослужившись до должности заместителя командира батальона. В 1812 году Ходкевич был в составе военного командования Великого Княжества Литовского, попытку восстановления которого предпринял Наполеон. Кроме того, граф за свой счёт снарядил и возглавил 18-ый Виленский пехотный полк. Свой боевой путь полк закончил в крепости Моддин, которая была взята после длительной осады будущим палачом Варшавы — Иваном Паскевичем. Следует отметить, что в руководстве ВКЛ было очень много берестейцев: Юзеф Сераковский, Франтишек Ельский, Стефан Грабовский, Ян Горайн и другие. Это всё люди, близкие к князю Адаму Казимиру Чарторыйскому.
В 1815 году помилованный Ходкевич получил звание полковника штаба корпуса гвардии, и, одновременно, российские власти вернули ему всё конфискованное имущество. В 1818 году он получил звание бригадного генерала, но сразу ушёл в отставку, не выдержав грубых методов командования войсками великого князя Константина. В следующем году Ходкевича назначили сенатором. Но вскоре великий князь грубо оскорбил его, и граф на сессии Сената резко выступил против Константина. Ходкевич дорого заплатил за свою смелость: декретом Александра I был лишён звания сенатора.
В 1821 году в Польше возникло Патриотическое общество во главе с Валерьяном Лукасинским. Хотя вскоре Лукасинский был арестован, так и не успев ничего толком сделать, но ему пришлось отсидеть около 50 лет в одиночной камере Петропавловской крепости. Это — одна из многих загадок российской истории. Можно только предположить, что создатель польского национального масонства Лукасинский поддерживал контакты с виднейшими российскими деятелями-масонами и много знал о тайнах российской политики.
Хотя формально Александр Ходкевич не являлся членом Патриотического общества, но через него осуществлялись основные контакты между обществом и декабристами. После восстания на Сенатской площади граф был арестован и некоторое время провёл в Петропавловской крепости, но его вину не смогли доказать. Ходкевич попал в русскую историю, оказавшись в знаменитом «Алфавите декабристов».
Александр Ходкевич был известным учёным-химиком. Известно, что алхимия — один из краеугольных камней масонства. Наибольшей известностью пользовался его семитомный учебник «Химия», который не потерял своего научного значения даже сейчас. Граф помогал материально многим учёным и художникам: ботанику Антонию Анджеевскому, медику Николаю Мяковскому, живописцу Юзефу Олешкевичу, публицистам Юзефу Завадскому и Виктору Гельтману…