— Нужно было приготовить парапсихологические буйки, — покачал головой Алоизий. — Или веревку, обозначающую в оккультном плане астральную плоскость, что-то типа нити Ариадны.
— Ты был знаком с Ариадной? А может и с Тесеем? — заинтересовался Кусов.
— Да откуда! Это же мифический герой, персонаж россказней, никакого настоящего Тесея не было, — возмутился джинн. — А господин полковник, будучи человеком образованным, должен различать истинных личностей и выдумки простонародья.
— Но ведь Одиссей — это тоже мифический герой, — неуверенно защищался полковник. — А ты говорил, что хорошо его знал…
— Одиссей был самым настоящим. А то еще минута, и вы заявите, будто бы циклопы, сирены и гарпии тоже выдуманы! — еще сильнее возмутился Алоизий. — А может, по-вашему, и джинны не существуют? Эх, пан, на каком свете вы живете? Нужно уметь отличать фикцию от реальности! Вот вы знаете какого-нибудь вампира или оборотня? Нет! А потому что подобного рода существ и нет, но вот, к примеру, нимфы или сборщики налогов…
— Хватит! — перебил его Данил. — Могу тебя заверить, Алоизий, что если бы мы хорошенько обыскали взаимопроникающие миры, то нашли бы и такой, в котором Тесей существовал, зато там никогда не было ни единого джинна. Все относительно, а количество возможных реальностей неограниченно. Так что не говори глупостей, но давайте подумаем над тем, как нам узнать наш мир, и что это за странная оплетка, образующая из миров гнездо.
Алоизий выпрямился, затем поклонился в пояс, как и всегда, когда на него находило желание строить из себя верного и униженного слугу. Кусов пожал плечами, давая понять, что понятия не имеет об этих вещах, и что он не член экипажа, а всего лишь пассажир Навозника, к тому же — вопреки собственной воле. Он уселся у основания железного трона и вытащил портсигар. Но папиросу вынуть не успел, поскольку снаружи начало твориться нечто странное.
На свертках, отплетающих накладывающиеся одна на другую реальности, появились какие-то отвратительные создания. Они были похожи на насекомых: то ли на клопов с блестящим панцирем, то ли на пауков. Перемещались они необычно быстро на угловатых, необыкновенно многочисленных конечностях, и длинными жвалами пряли сжимающие миры нити. Даже сам их вид был неприятен для глаз, ассоциируясь с грязью и паразитами. Данил инстинктивно начал почесывать шрамы, а перед его глазами встал набитый соломой матрас из камеры Десятого павильона, буквально кишащий ползучей гадостью. Кусову же вспомнились казармы Царской Военной Академии. Он тоже начал почесываться.
— Паразиты в астральной плоскости? — удивился он вслух. — Это что, какая-то разновидность мелких бесов?
— Никогда о подобных не слышал, О покачал головой Данил. — Недавно я просматривал работы крупнейшего в Царстве Польском демонолога, но о чем-то подобном там не было ни слова. И я догадываюсь, почему так. Астральная плоскость совершенно не исследована. Мы — пионеры на неведомых территориях, исследующие белые пятна на карте. Вот почему нас встречает столько неожиданностей. Как жаль, что мне придется продать Навозника. Ох, сколько же тут еще изучать! Можно посвятить целую жизнь на раскрытие тайн вселенной, на разработку данного пространства.
— Которое, как вы сами говорили, принципиально не существует, но является всего лишь проекцией разума, — вздохнул Кусов и начал обеими руками массировать виски.
— Вы ничего не поняли, — покачал головой инженер. — Здесь не существует физическое состояние, к которому приспособлены наши органы чувств. Нет пространства и расстояния, нет воздуха и притяжения. Так что эти аспекты являются всего лишь проекцией, выдумкой.
— Вы только поглядите, что эти насекомые творят! — перебил их беседу Алоизий.
Часть клопо-пауков металась туда-сюда и плела нити, окутывающие реальности, другая же часть воткнула в границы этих действительностей свои жвалы и подняла свои панцири. Ну совершенно словно сосущие кровь блохи или клопы. Данил даже вздрогнул и вновь начал интенсивно чесаться. Тем временем, жирующие на Варшавах паразиты толстели, их тела делались все более набухшими и прозрачными. Они просвечивали солнечным сиянием и невыразительными картинами, словно мгновениями событий.