— Мне нужен какой-то рычаг, чтобы открутить эту чертову штуку! — обратилась Геня к девушкам.
Обе глядели на нее перепуганными, ничего не понимающими взглядами. В конце концов, до Габриэли дошло, в чем тут дело, так что по камере она разглядывалась уже более осмысленно.
— Вон там! — указала она на поперечное соединение вертикальных решеток. — Упрись лбом вот об это! А мы тебя провернем, словно гаечный ключ!
Не раздумывая ни секунды, Генриетта упала на колени и прижала голову к прутьям. Шестигранная головка одного из винтов заклинилась на месте соединения. Девушка напрягла мышцы шеи и попыталась сдвинуться всем телом, но поворот, балансируя на одной ноге, совершить не удавалось. Габриэля подскочила к пруссачке, схватила в поясе и при этом позвала ошеломленную темпом событий Зузанну.
— Хватай ее за ноги, после чего вместе поднимаем! — приказала юная актриса.
— Поворачивайте влево! Вверх! — скомандовала Генриетта, обеими руками хватаясь за голову и прижимаясь к решетке.
А за оградой Хакки, рыча басом, метался из стороны в сторону, пытаясь обезвредить огненные кулаки Игнация. К сожалению, большая часть флогистона в теле музыканта уже выгорела, так что он уже не мог справиться с противником столь же легко, как с автоматом в доме Довнара. Тяжелое дыхание и хрип сливались с грохотом и шлепками наносимых ударов. Наконец евнух сломал руку Игнация в локте, но трупоход не обращал на увечье ни малейшего внимания и все так же барабанил кулаками по великану.
Девицы подняли Генриетту, которая заставила тело быть одним жестким инструментом, и выполнили оборот в 180 градусов, так что пруссачка висела головой вниз. Винт попустил и провернулся. Девушка почувствовала жаркий фонтан боевых флюидов, протекающий по жилам. Энергия заполнила тело всего за пару ударов сердца. Девчата отпустили новенькую, и та в грациозном пируэте встала на ноги, затем подскочила к дверце, схватила висячий замок и потянула. Она чувствовала, как жар бьет ей в лицо, как расцветает он кирпично-кровавым румянцем на щеках. На шее девушки набухли жилы. Она уперлась обеими ногами о решетку, продолжая тянуть цепь с замком обеими руками. Треснули швы на плечах платья, когда мышцы воительницы напряглись и значительно увеличились в объеме.
С болезненным стоном одно звено не выдержало, и Геня упала на землю. Прежде чем ее подруги сориентировались, что дверка открыта, Генриетта уже мчалась, словно локомотив, вдоль подвала.
Из ран на набрякшем лице Хакки текла кровь. Из носа кровь лилась двумя струями, к тому же морда у турка была сильно обожжена, поскольку наносящие удары руки Игнация, несмотря на утрату мощности, от жара были багровыми. Если бы евнух был обычным человеком, он давно уже выл бы от боли и не был способен драться. Но Хакки лишь еще сильнее схватил противника за голову и одним рывком свернул ему шею. Лицо Игнация очутилось на спине как раз в тот момент, когда подбежала Генриетта. Музыкант подмигнул ей.
Девушка подскочила, размахивая страшной гарротой. Она позволила орудию смерти обернуться вокруг шеи толстяка. Проволоку с колючками отягощали с обеих сторон свинцовые шарики, служащие в качестве рукояток. Генриетта держала один из них в руке и протянула пальцы к другому через мгновение, после того как гаррота оплела шею евнуха, тем не менее — не успела. Хакки, словно бы нехотя, оттолкнул воительницу открытой ладонью, так что та получила могучий удар по виску. Земля убежала у нее из-под ног, словно внизу взорвалась бомба. С широко расставленными руками Геня полетела в сторону, и лишь в последний миг инстинктивно охватила голову ладонями. Она ударилась в стенку и со стоном сползла на холодный каменный пол.
Снова турок обеими руками схватил голову трупохода и провернул ее еще сильнее, продолжив оборот, теперь уже на все триста шестьдесят градусов. Игнаций плюнул Хакки в лицо огненной слюной и ударил носком ноги в коленную чашечку. Потом он вытянул руку и схватил шарик-рукоятку гарроты. К сожалению, второй рукой, сломанной в локте, он совершенно не владел. Но он дернул, и колючки глубоко вонзились в кожу толстяка. Правда, парализующие токсины, казалось, никак не действовали на эту громадную тушу.
Генриетта схватилась на ноги. В голове у нее шумело, во рту чувствовала металлический привкус крови. Она подозревала, что у нее треснули все ребра, да и череп, наверняка, тоже разбит, но пока биологическая поддержка действовала — она могла убивать. Тогда она подбежала к громадной кастрюле с похлебкой, подняла ее над головой, после чего со всего размаху грохнула ею по башке евнуха. Что-то глухо загудело. Горячее варево залило Хакке и Игнация, великан пошатнулся, но равновесия не потерял. Зато, похоже, разнервничался!