Генриетта сползла на пол, невидящими глазами разглядывая разгромленный торговый зал. Словно в тумане увидела она нацеленные в себя дула старинного револьвера. Работорговец целился в нее с мрачной и злой миной.
Бурхан Бея охватила ярость. Только что он утратил прикрытие для своего приносящего богатства делового предприятия. Все возвышенные планы, все прекрасные мечтания о спокойной старости в богатстве и разврате развеялись дымом. И теперь он собирался отплатить за это всем им, а особенно — той бешеной сучке, которая и навлекла на него все несчастья. И ему было плевать на то, что при этом может ранить своих помощников. Бурхан потянул за курок.
Данил прыгнул мгновением раньше. Приземлился он на полпути между девушкой и турком. Прогремел первый выстрел, а за ним и остальные. Клубы дыма окутали лицо инженера. Укусы горящего пороха были ужасно болезненными, тем более, что чуть ли не весь он попал в лицо. Первая пуля попала ему в грудь, очередная свистнула рядом с ухом. Три следующие чмокнули где-то рядом с сердцем, из-за чего все тело Данила сотряслось.
Он бы пал трупом на месте, если бы имел сердце, а не механическое устройство с шестеренками и стеклянными насосами, дополнительно защищенными бронзовой дверкой. Свинцовые пули с металлическим гулом расплющились на бронзе, не причиняя инженеру ни малейшего вреда. Данил схватил револьверные стволы и потянул их вверх, желая вырвать оружие из руки турка, но тот уперся и даже попытался освободить свой старинный смертоносный аппарат. У него оставалась одна пуля, которую он намеревался влепить поляку прямо в лоб.
А рядом Алоизий сцепился с Ферди. Великаны душили друг друга с истинной страстью, напрягая мышцы и сопя через нос. Евнух быстро сориентировался, что имеет дело с достойным противником, которому не удастся свернуть шею, а мышцы шеи у этого противника прямо из стали. Он ударил его коленом в промежность, но попал в бедро. Его ладони уже начали скользить на поту крови негра, сочащейся из многочисленных ран от укусов. Вдруг Алоизий ухмыльнулся и дохнул в лицо противника дымом и струей песка. Ферди взвизгнул от изумления, только сейчас поняв, что имеет дело с демоном. Теперь он уже не пытался атаковать, желая лишь освободиться от захвата проклятого существа. Он схватил негра за запястья и попытался их выворачивать, испытывая все больший страх. Алоизий оскалил зубы и усилил нажим.
Тем временем, полковник Кусов, вместо того, чтобы атаковать, пытался остаться в живых. Хакки наносил ему удары кулаками, каждый удар можно было сравнить с пушечным выстрелом. Громадная лапа толстяка несколько раз задевала лоб жандарма, из-за чего тот чуть ли не терял сознание. Офицер все еще размахивал неудобной виолончелью, пытаясь надеть ее на башку евнуха. Толстяк попал по инструменту кулаком и полностью разбил резонансный корпус и при оказии порвал все струны. Полковник споткнулся и упал на колени. Он вывернул разгромленную виолончель и сделал классический выпад, вложив в него весь своего тела. Опорный стержень длиной в локоть вошел в живот турка до упора. Хакки только пискнул и отступил на шаг, вырвав виолончель из рук полковника. Он упал на пол, прижимая изуродованный инструмент к телу, как бы желая хоть таким образом задержать уходящую жизнь.
А радом Алоизий склонился над стоящим на коленях Ферди. Лицо у близнеца Хакки было багровым, язык вывалился на всю длину. Его глаза уже подернулись мглой, защита его делалась все слабее. Евнух уже намочил штаны, мышцы сфинктера в агонии отпускали. Джинн то скалился, то облизывался. Как давно не убивал он людей! Он уже и начал забывать, насколько это приятное дело, как сильно радует оно черное, демоническое сердце.
Грохнул выстрел. Лицо Бурхан Бея взорвалось фонтаном крови, когда «перечница» выпалила ему прямо под подбородок. В ходе их состязаний Данилу удалось направить руку турка в его же собственную голову. Все остальное торговец людьми сделал совершенно самостоятельно.
Инженер отскочил от умирающего, оттирая забрызганное чужой кровью лицо. Он огляделся в поисках Генриетты. Девушка слабо махнула ему рукой — она сидела на полу, опираясь на сваленную фисгармонию. Ее лицо было опасно бледным. Обычный румянец исчез бесследно. Инженер подскочил к пруссачке, припав к ней, чуть не столкнувшись с Кусовым.