Многочисленные попытки Скалли укрепить свою техническую репутацию с помощью осциллографа — реликта эры катодных лучей, собирающего пыль на его столе,— не увенчались особым успехом. Не слишком выручала Скалли и его великолепная память, позволявшая в телевизионных интервью слово в слово воспроизводить сказанное другими сотрудниками Apple. К примеру, сразу после краха фондового рынка в 1987 году Скалли попросили выступить в прямом эфире по телеканалу NBC и объяснить зрителям программы "Today" экономические последствия происшедших событий для компаний Силиконовой Долины. "Скалли позвонил мне и спросил: "Что, на ваш взгляд, должно сейчас произойти?" Я высказал ему свой прогноз и услышал в ответ спокойное: "Большое спасибо". Через полчаса Скалли практически дословно воспроизвел на экране телевизора ход моих мыслей",— вспоминает Боб Солтмарш, казначей Apple.
Таким образом, несмотря на менеджерское искусство и талант Скалли, слабая подготовка в области компьютеров поначалу была его ахиллесовой пятой, как бы упорно он не пытался восполнить пробелы в своем образовании. В отличие от него глава Microsoft Билл Гейтс был предпринимателем, в котором крепкое деловое начало счастливо сочеталось с сильным техническим интеллектом. Гейтс был программистом, и ему ничего не стоило, постояв минуту-другую за спиной разработчика, указать на сомнительное место в программном коде и тут же подойти к менеджерам службы маркетинга, чтобы предложить стратегию новой рекламной кампании. Благодаря столь примечательной разносторонности Гейтс быстро превратился в исключительно эффективного лидера, построившего у себя на Microsoft довольно жесткую иерархическую структуру, мало отличавшуюся от той, что была знакома Скалли по годам, проведенным в PepsiCo.
"Все оказалось крайне просто. Гейтс был боссом, всегда четко и ясно представлявшим себе, что он намерен предпринять в каждый данный момент",— замечает Скалли. Apple же традиционно основывалась на принципиально иной корпоративной культуре, которую Скалли называет "культурой консенсуса". В Apple один-единственный менеджер мог прикрыть целый проект, поскольку для продолжения работы над проектом требовалось согласие всех. Хотя Джобс был вспыльчив и легко переходил на крик, он совершенно терпимо относился к разноголосице в оценках, на деле даже поощряя многообразие мнений. Считалось, что действительно стоящая идея сумеет пережить этап неоднозначных оценок и сомнений. Однако Джобс обладал огромным личным влиянием, позволявшим ему воплощать задуманное в жизнь, как это было с проектом Макинтош. Пришедший ему на смену Скалли не смог с той же энергией настаивать на своем, и в первую очередь потому, что не являлся специалистом по компьютерам.
"Даже после ухода Джобса Apple сохранила его ДНК. Корпоративная культура Apple сама по себе была почти предметом культа. Вообще Apple больше напоминала религиозную секту, чем настоящую компанию",— говорит Скалли.
Отдавая должное Скалли, следует признать его способность вдохнуть в Apple новую жизнь, когда это реально потребовалось. Он сумел поставить на ключевые руководящие посты правильных людей. Конечно, Скалли не разбирался в нюансах компьютеров, но для этого под началом Гассе работала целая армия инженеров. И если бы Скалли действительно покинул Apple через пять лет, как изначально планировал, то он вошел бы в историю корпоративной Америки подлинным героем, спасителем символа американского бизнеса. Но происшедшая со Скалли метаморфоза не позволила ему уйти по своей собственной воле. Эта метаморфоза затронула прежде всего его эго, начавшее с огромной силой раздуваться под действием восхищенных отзывов прессы, залитых ярким светом телевизионных огней.
К 1987 году чудесное воскрешение Apple стало важнейшим событием компьютерной индустрии и одной из главных новостей всего американского бизнеса. Несмотря на то что при общении в узком кругу Скалли по-прежнему оставался болезненно стеснительным, свое ораторское искусство он сумел довести до такого уровня, что во время выступлений перед большими аудиториями успешно конкурировал с Джобсом, обладавшим врожденной притягательностью. К тому времени годы, проведенные Скалли в беспрерывных попытках осознать, что же именно хотят сказать ему инженеры-компьютерщики, стали наконец приносить плоды. Хотя его по-прежнему нельзя было назвать специалистом по компьютерам, он все же научился понимать техническую абракадабру и переводить ее на простой человеческий язык. Это отнюдь не бесполезное свойство, поскольку в Силиконовой Долине можно найти сколько угодно инженерных гениев, совершенно не способных объяснить даже собственной бабушке, чем именно они зарабатывают на жизнь.