Я... я могу справиться с этим. Я должна ... я должна.
Когда он сломал мою другую ногу и затем все до единого ребра, по очереди, боль стала всем моим миром. От этого невозможно было убежать - не было ни передышки, нельзя было спрятаться. Сознание укользнуло прочь от меня, и я боролась с мглой, поскольку когда он закончит со мной, если вообще когда-либо закончит, он переключится на Айдена с Маркусом, на весь Университет. Он был богом войны и он уничтожит всё.
Но эта боль ... она разлагала меня изнутри. Она достигла той крошечной части, где я всё ещё была личностью, где я всё ещё была Алекс, и боль взяла своё. Я не смогла вынести этого. Я не смогла справиться с этим. Мои защитные барьеры рухнули и шнур заревел, но возрастающий гул был отодвинут на задний план ужасной болью, и растущая беспомощность врезалась глубже своими острыми, как бритва, когтями и отбросила прочь всё моё ощущение самой себя.
Я не была сильной, каковой я себя считала, или может быть я просто достигла своего предела, потому что я хотела забыться - я хотела умереть. Не было никакого предмета гордости в этом. Не было никакой воли. Моя душа раскололась на осколки и я сломалась по полной программе.
Арес ухватился за мою сломанную руку, волоча меня в центр комнаты, по разбитому стеклу и мертвой рыбе и по крови тех, кто уже погиб здесь. Этот свежий импульс боли, казалось, не шел ни в какое сравнение со всем остальным, но краем глаза я увидела, что Арес поднял кинжал.
Он опустился на колено возле меня, его губы снова искривились. В его руках был клинок, и вот-вот ситуация станет хуже, гораздо хуже.
- Скажи лишь слово.
Я была сокрушена и я была слаба. Он выиграл, и я хотела умереть, но я не могла, и не было никакого способа - я закричала, когда первый удар клинком погрузился глубоко внутрь меня.
После еще одного острого разреза, моё зрение тотчас окрасилрсь янтарем и затем восстановилось, но что-то ... что-то было иначе. Незнакомое чувство извивалось вокруг сломанных костей и разорванных мыщц. Оно исходило не от меня, но было частью меня. Оно было холодным, и ощущалось подобно стали, и оно было яростным, темным и нескончаемым.
Оно исходило не из меня, так как та маленькая частичка меня, что всё ещё оставалась во мне, свернулась в клубок, и ждала, и молилась о том, чтобы всё это закончилось. Она сдалась, съёжилась в попытке спрятаться от еще большей боли, подобно избитой собаке. Она хотела, чтобы это прекратилось. Она хотела вкусить умиротворение смерти.
Но та ярость наростала и, когда Арес склонился надо мной, держа в руке окровавленный кинжал, я поняла, что эта ярость просачивалась через нашу с Сетом связь.
Это был Сет.
Он злился, что я не пошла с Аресом? Или потому, что я была настолько слаба, что мечтала о смерти? Или было нечто ещё, что-то глубже, чем то по какую сторону мы находились, потому что Сет ... Сет должен был почувствовать это теперь. Он должен был понять, и эта последняя маленькая частичка моей сути отказывалась верить, что он смирится с этим. Я страдала, страдал и он.
Бог сухо рассмеялся.
- Мне интересно, если я отрублю голову Аполлиону, вырастет ли она заново? Полагаю, мы можем выяснить это, не так ли? Тебе понравится.
Часть меня умирла прямо тогда, возможно не физической смертью, но на неком ментальном, неком эмоциональном уровне я была покойником. Когда всё это закончится, я уже не буду прежней.
Дерево и металл разлетелись в щепки, и я поняла, что, наконец-то, дверь была взломана. Когда бог опустил ниже ко мне кинжал, в него врезалось тело. Лезвие воткнулось в пол рядом с моей шеей, не причинив никакого вреда. До того как я смогла сделать свой мучительно болезненный вдох, трое из них начали двигаться на расстоянии от меня, вступив в некого рода мрачный, жуткий танец. Арес. Айден. Маркус. Они двигались так быстро, что я не могла уследить. Все трое из них были чересчур близки друг к другу.
Вспыхнул свет, заливая комнату белым светом, настолько ярким, подобно солнечному. Присутствие другого бога наполнило комнату, и я была ослеплена. Я попыталась сделать еще один вдох и захрипела. Влажное тепло расстилалось вдоль левого бока моего тела, образовывая лужицу на полу, словно шёл кровяной дождь. Моя кровь? Что-то ещё? Боги ... боги не истекают кровью, в отличие от нас.
Послышался нечеловеческий рёв и Арес резко развернулся, всё его внимание было сосредоточенно на чем-то, что было позади меня. В мгновение бог войны вскинул свои руки. Ударная волна прокатилась по разрушенной комнате. Раздробленное дерево и сломанная мебель взлетели в воздух, вместе с распростёртыми, безжизненными телами ... Маркусом и Айденом.
Кровяной дождь, казалось, нескончаемым потоком ниспадал теперь с потолка.
Кто-то выкрикивал моё имя, но звучало оно как будто из далека. Я старалась изо всех сил сесть, чтобы увидеть Айдена с Маркусом, чтобы выяснить всё ли с ними в порядке, но я не могла двигаться и не могла дышать. На меня опустились руки, но моя кожа ощущалась обособленной от меня. На заднем плане слышались крики, и мне хотелось их приглушить - просто, чтобы они умолкли. Всё мое тело ощущалось скользким, когда меня подняли, моя голова свободно свисла на бок.
Где были они - где были Айден с Маркусом?
Нарастающий ужас превзошел боль и смешался с яростью Сета. Знаки растеклись по моей коже и шнур неистово рокотал. Слышались голоса, так много голосов, но один из них выделялся настолько ясно, и я не знала произносил ли голос слова вслух или же звучал в моих мыслях.
- Отпусти, Алекс.
И затем наступило небытие.
Глава 37
Там не было ничего, а потом боль вернулась, начиная со сломанных костей моих пальцев ног, затем ползла вверх по моим разбитым икрам и коленям, облизывая мой раздробленный таз волнами раскаленной, огненной боли. Когда огонь достиг головы, я попыталась закричать, но моя челюсть не двигалась. Крик разрывал меня, немой, но полный гнева, со вкусом крови, заполнившей мой рот.
Смерть...о, Боги, я молила о смерти снова и снова в моей голове. Непрерывные просьбы к любому Богу были отброшены, потому, что боль нарезала ленты из моего здравого ума.
Но боль не уменьшалась. Она жгла. По-прежнему. Она продолжала грызть меня изнутри, я захотела открыть глаза.
Сначала я не могла сфокусироваться. Я видела туманное синее пятно, когда мое зрение прояснилось, я не понимала что я видела.
Может быть, я уже сошла с ума.
Я смотрела на небо - ярчайшее синее небо, которое я когда-нибудь видела. Как глубочайший океан воды, нетронутый и чистый. Не небо было такого цвета. Я была в кабинете Декана, где Арес...где он.
Я не могла думать об этом, я не могла ни о чем думать.
В воздухе был запах жасмина, как...как от озера в Подземном мире, где я была с Айденом.
Айден...
О, Боги, я не знала, что с ним случилось, ранил ли Арес его и Маркуса. Я не знала, где я, или как я здесь оказалась. Все, что я знала была боль. Она была в каждой мышце, в каждой сломанной кости, поврежденном сосуде, но это...это было не совсем правдой. Была одна вещь, которую я знала.
Шнур - связь между мной и Сетом - его не было.
Не было гула. Не было гнева. Не было никакого внешнего присутствия, смешанного с моим. О, Боги, не было ничего, кроме боли.
- Александрия.
Я не знаю, почему мои глаза снова были закрыты, я силой заставила их открыться при звуке смутно знакомого голоса. Сначала, я не видела его или, вообще, что-нибудь, кроме прекрасного, нереального неба.
Тень легла на меня, затем появились очертания, заслоняя небо. Через секунду кусочки человека собрались вместе. Высокий, широкий с волосами, цвета меда на голове, у человека было лицо ангела.
О, ради любви Богов, у меня не было отдыха.
Танат.
Бог криво ухмылялся, как-будто он знал о чем я думала, и мне стало интересно, если я на самом деле умерла, если это все вранье о смерти Аполлиона, потому что я смотрела на Бога мирной смерти.