Гарнакерьян Ашот Георгиевич
Апрель - январь
Ашот Георгиевич Гарнакерьян
Апрель - январь
По высочайшему,
Видно, праву
Время уносит
В пучину лет
Факты, события,
Чью-то славу,
Перечеркнув и сведя
На нет.
Каждому место оно
Укажет,
Даль озарив беспристрастьем
Своим.
Кто-то
Архивною пылью ляжет,
Кто-то
Из праха встанет живым.
Слава когда-то
Гремевших, где ты?
Время ей повелело: умри!
Лопнули мнимые авторитеты,
Словно бы мыльные пузыри.
Мертвой рукою
Забвенья тронуты,
Жалкий познали они удел.
Время щадит
Только чистое золото,
Золото помыслов,
Золото дел.
Щедрые реки и те мелеют,
Рушится в бездну
-Утес морской.
Но не стареет,
Но не бледнеет
В памяти образ
Вечно живой.
Годы проходят
Мимо, мимо...
Высятся трудных годов
Хребты.
Я же отчетливо, ощутимо
Вижу родного лица черты.
Вот и хочу я
Снова и снова
Взглядом измерить
Его пути,
Чтобы рожденное
В сердце слово,
Словно венок,
К постаменту нести.
Апрель ликует.
А я во власти
Январской стыни
Иду навстречу
Тем дням тяжелым,
Когда несчастье
Тебе, Россия,
Согнуло плечи...
Я скорбно встану
В поклоне низком,
Молиться буду -
Но не иконам -
Симбирским рощам,
Симбирским избам,
Приволжской шири,
Приволжским склонам.
266
Не только люди,
Природа в скорби -
Оделась в траур:
Ей больно тоже.
Казбек вершиной
Синеет, горбясь,
И стало небо
Кавказа строже.
В полярной тундре,
Где след олений
Пурга заносит
В ночи угрюмой,
Жил в каждом сердце
Владимир Ленин,
Тепло с ним было
В холодном чуме...
Но мы забыли,
Что есть усталость
Не только сердца,
Но и металла.
Болезнь тихонько
К нему подкралась -
Его не стало,
Его не стало...
Мы забывали,
Что он из крови,
Из нервов соткан,
Как все мы, все мы...
Нам горе
Сводит сурово брови.
Мы в час прощанья
От скорби немы.
У глаз морщинки
Тесней собрались,
Спина сутулой
От ноши стала...
Да, мы забыли,
Что есть усталость
Не только сердца,
Но и металла.
***
Играют соки
В стволах березок,
Как молодое вино апреля.
Простор далекий
Лилово-розов,
И нежно-мягок
Тон акварели.
Неясным шумом
Налились дали,
И росы пали
На травы в поле.
И мелодичен,
И музыкален
Апрельский ветер
В степном раздолье.
Сирени свежесть
Разносит ветер.
Раззолотилось
Звезд многоточье...
О, если б в лунном
Сиянье этом
Забыть мне горе
Январской ночи.
Остались в сердце
Две эти даты,
Две вехи жизни.
Их ширь измерьте!
И день рождения,
И день утраты
Слились в едином
Венце бессмертья.
И снова струны
Дрожат стозвонно
В апрельском небе
Моей России.
И даль прозрачна,
И синь бездонна -
Вернулись птицы
В края родные.
Апрель ликует.
Но память сердца
Меня уносит
К суровым годам,
И мне теплынью
Не обогреться
Под этим ярко
Сверкнувшим сводом.
Январской стужей
Снега сковало,
Колючим ветром
Сечет ресницы...
Его не стало,
Его не стало,
День этот горький,
Как вечность, длится.
Теперь мы молча
Стоим, как братья,
Полыни горше тоска такая.
Молчанье это
Звучит как клятва
И как присяга
Звучит святая!
***
Где шел туберкулез
С цингой в обнимку,
Лохмотья жалкие
Свисали с нар,
Где люди кланялись
Христову лику,
Вдыхая в легкие
Свечи угар, -
Упала искра,
Чтобы, не сгорая,
Светить во мгле,
Пожаром стать грозя,
Чтоб ярость хижин,
Нищий люд окраин
С низов поднять
И двинуть на царя.
И в душный сумрак
Казематов хмурых
Луч пробивался
К страждущим сердцам...
Сожми кулак
Рабочей диктатуры,
Навеки объявив
Войну дворцам!
Пусть каждый верит,
Что ему под силу
Борьба, в которой
Не страшна и смерть,
Что будут
Над свободною Россией
Знамена революции шуметь!
В сибирской ссылке
Думал дни и ночи,
Неутомимо думал об одном:
Как уничтожить
Все законы волчьи,
Что человека
Сделали рабом...
...Над Шушенским
Уже луна вставала,
Край минусинский
Засыпал в снегах.
И лишь его окно
Всю ночь сияло,
Как бы сигналя
Путнику впотьмах.
И многие ли знали
В пору эту,
Что свет,
Горевший в маленьком окне,
Когда-нибудь
Всю озарит планету
С немеркнущим светилом
Наравне.
Все выверил,
Мечтой взлетая смело,
Предусмотрел минуты и часы.
Как будто он держал
В руках умелых
Великой справедливости весы!
Откуда ж дальновиденье такое,
Уменье сокрушать
Твердыни зла,
Презренье к малодушью
И к покою,
Где не горенье -
Тленье и зола?
...История из тьмы
Вставала мглистой,
У самого начала
Всех начал.
И к мщению взывали
Декабристы,
И герценовский
Колокол звучал.
И отзывались в нем
России дали
Тревогами давно
Минувших дней.
И Пугачев и Разин
Завещали
Ему частицу
Дерзости своей.