Гномы тут же оттирают попрошаек, великанша расстроена, но тем страшнее кара - выкрученных и рубиново пунцовеющих ушей в Городе-на-Воде становится неприлично много. Пока Ганна не без помощи осерчавшего Беорна сеет зёрна разума и порядочности в сердцах и головах юных эсгаротцев, гномы из тех, кто помоложе, поднимают её вещи: гребень, мыло, полотно, то ли носовой платок, то ли косынка, всякие женские прибабахи, упакованные слишком хорошо, чтобы в них быстро разобраться…
Бильбо, заметивший ещё один, простучавший по настилу и откатившийся подальше предмет, отходит в сторону - это камень, с виду обычный, подошедшие зеваки норовят наступить на булыжник или пнуть его, но ловкий хоббит успевает подхватить потерю до становления её потерей безвозвратной: ещё бы чуть-чуть - и камень ухнул бы в воду.
Поднятый и рассмотренный камень оказывается непростым: одна сторона его совершенно обыкновенная и серая, а вот вторая - гладкая и ровная, будто лезвие столового ножа из матушкиных запасов. А ещё на этой ровной стороне есть вкрапление бледно-зелёного камня в черную крапинку, в Шире такой называют моховик, причем это вкрапление выглядит словно силуэт повернувшейся ящерки - вот-вот, кажется из-за переливов света, голову повернет, дрогнет и убежит. Но ящерка из моховика заперта в камне, а Ори уже тревожно кличет отбившегося Взломщика - им следует продолжить путь.
Мистер Бэггинс на ходу засовывает камень в сумку и спешит догнать отряд, отмечая, что камень следует вернуть Ганне на постоялом дворе. Однако пока Компания в сопровождении неласковых и совсем неласковых взглядов продвигается по городу, напрочь об этом своем намерении забывает.
========== Чёрта лысого получишь ==========
Уже на постоялом дворе Ганна спохватилась, когда ей передали подобранные вещи:
- А где каменюшка? - обвела гномов вопросительным и несколько отчаянным взглядом. - Тут каменюшка была, небольшая такая, - панночка сжала кулак, чтобы обозначить размер камня. - Нешто не видели?..
Гномы растерянно переглянулись, смущённо и виновато пожали плечами, боясь смотреть на расстроенную дивчину, а сама Ганна села на ближайшую лавку и безрадостно опустила голову. Чуткому теперь Оину, который и стоял ближе всех, показалось, будто великанша шепчет:
- И как же теперь красную ящерку победить?..
Сначала Торин, а потом и Беорн подошли к девушке ближе, первый похлопал по руке, другой приобнял за плечи, Ганна опустила голову ещё ниже, и Дубощит не смог наблюдать это отчаяние дольше:
- Скажи, как выглядит тот камень, и мы найдём его, клянусь корнями гор! - король сверкнул синими очами, кивком подозвал Фили и Кили, как самых шустрых, чтобы они выслушали и отправились на поиски.
Но подошёл опасно близко. Ганна пробормотала:
- Какой же ты славный, ваше величество чертеняка!.. - и подхватила гнома в объятия, уткнувшись в светлую макушку, будто в подушку. Порываясь даже, кажется, рыдать. Вот тут Торин переполошился не на шутку.
Выдраться из объятий не получалось, даже расстроенная панночка держала крепко, но повернуться удалось, и глядя прямо в тёмно-карие (а издали казались чёрными, промелькнуло наблюдение) распахнутые глаза, наполненные слезами, Торин продолжил настаивать, несмотря на своё “некоролевское” положение в пространстве. Трудно, знаете ли, настаивать, когда вас держат на весу под руки, будто грудничка или котёнка. Но сын Трайна всегда успешно преодолевал любые препятствия.
- Скажи, как выглядел тот камень, - тон спокойный, но увещевающий, а в голове мелькает несколько сумрачная мысль, что у Ганны, будто у Трора, есть, похоже, свой Аркенстон. - Мы его найдем!
Позади, за спиной короля согласно шумят гномы, потом хлопает входная дверь и раздается звонкий голосок отставшего вместе с Ори Бильбо:
- Что за шум, а драки нет?..
Торина, наконец, ставят на пол, Ганна поворачивается к мистеру Бэггинсу:
- Я каменюшку потеряла, вот голова садовая! - ещё один тяжелый вздох, и Беорн приобнимает дивчину крепче. - А без каменюшки теперь всё не так устроится!
Мистер Взломщик восклицает “О! А я-то думаю, что плечи тянет!” и на глазах изумлённой Компании извлекает (не достает, а именно извлекает, очень артистично) довольно большой булыжник, как раз с панночкин кулак, тяжелый даже на вид. Одна сторона переливается змеевиком, другая серо-чёрным минералом неопределимого вида, чем до невозможности поражает Торина - что это за порода, которую он, гном, не в состоянии определить? Судя по шепотку среди других гномов, их волнует тот же вопрос.
А вот Ганну волнует обнаруженная пропажа: девушка мягко и быстро поднимается, принимает камень из рук хоббита (слышится отчетливый вздох облегчения последнего), потом спокойно передает оборотню только что невероятно важный камень и подхватывает Бильбо на руки, подбросив пару раз аж до потолка.
И под нежное воркование “славный внимательный чертёнок!” Торин понимает, нет, не Аркенстон.
========== Чертям тошно ==========
После возвращения законной владелице “каменюшки” Ганна повеселела опять, на радостях переобнимала всех “чертеняк” и “славного маленького чертёнка”. В финале она обняла Беорна, и вот тут уже оторвали от пола саму счастливо и удивленно вскрикнувшую панночку.
Компания оккупировала почти все комнаты пустовавшего постоялого двора, изрядно напугав хозяина разницей в росте. Как понял Торин, больше всего хозяина смутили седые бороды “великаньих детей”. Да, прошло не так уж и много времени, а люди уже забыли, как выглядят порядочные гномы. Бильбо, впрочем, повезло меньше - его без всяких оговорок записали в пострелы Беорна и Ганны. Хоббита, однако, это нисколько не смутило, и он, вместо того, чтобы качать права, стал дёргать панночку за юбку, очевидно, напрашиваясь на объятия. Торин завистливо вздохнул и продолжил знакомство с новым Эсгаротом.
***
Эсгарот производил на Короля гномов чем дальше, тем более удручающее впечатление. Он, конечно, ожидал, что без торгового пути в Эребор, Дэйла и постоянного каравана путешественников и купцов город захиреет, но чтобы так быстро! Чтобы настолько! Торин отказывался понимать, как благословенный, в общем-то, край, полный возможностей для жизни и источников дохода, превратился в совершенный медвежий угол.
Впрочем, Махал сжалился над своим сыном, и Торин понял всё довольно скоро, ровно в тот момент, когда увидел ратушу, по совместительству - резиденцию местного бургомистра. Столько вычурности и дороговизны было в самих стенах оскорбительно праздничного на фоне общей нищеты здании, что хотелось отвернуться, умыться (начиная с ушей) и прополоскать рот.
Стоит ли говорить, что присланных заинтересовавшимся бургомистром гонцов Торин завернул с порога. Стоит ли говорить, что потом ему пришлось выдержать непростой воспитательный момент, основной мыслью которого было: “Правила хорошего тона ещё никто не отменял, особенно для таких больших величеств, как ты, чертеняка Торин!”
Поэтому второе посольство бургомистра, возглавляемое им самим, было принято.
Но не сказать, чтобы добившийся своего бургомистр был так уж этому факту рад: напротив него сидел до невероятия прямо мрачный небольшой человечек с ненормально светлыми волосами, мощными руками и широкими плечами. Гном. И руководствовался гном какой-то нечеловеческой логикой - входить в долю не хотел, к себе не пускал, одолжений не просил, вежливо, но непреклонно отклоняя даже самые обольстительные предложения. Вместо компенсации городской казне затрат на помощь их походу предложил забрать Смауга - сколько весу, мол, в целом живом драконе, именуемом Золотым?