***
Через пару дней такого времяпрепровождения - Ганна изредка ходила поговорить с драконом (в основном их беседы вились вокруг одной небезызвестной особы, зовущейся Хозяйкой Медной горы и закономерно приводящей Смауга в восторг), гномы загорали на площадке перед дверью, а Гэндальф то курил, то приманивал мотылей (похоже бабочки были у него навроде связных, решил Бильбо) - на горизонте потемнело от вражеского войска.
На Одинокую гору надвигались силы орков и гоблинов, прослышавших о гибели дракона и успехе похода Торина Дубощита. Азога панночка разглядела издалека, но восторга, несмотря на то, что орк был белоснежным, не испытала:
- Ишь, заразина! Бледная немочь! Выползло из угла своего! - хоббит стоял рядом, поэтому расслышал сердитое ворчание достаточно, чтобы разобрать слова. - Вот шваброй бы тебя, плесень, да только огоньком - тоже хорошо!
Потом Ганна повысила голос:
- Вы тут пока, чертеняки и чёрт, покукуйте, я с драконом словцом перемолвлюсь, а как вылетать ему будет можно, так чертёнка к нам отправьте, - девушка взяла оборотня под руку (с того ночного происшествия Беорн не отпускал свою невесту в одиночестве никуда, даже до ручья, помнится, их с Бильбо туда-обратно провожал) и переступила каменный порог.
Пустошь постепенно заполняли вражеские войска, стекались черные силы Средиземья, Король гоблинов утробно выкрикивал что-то и даже, кажется, пел, Азог Осквернитель размашисто жестикулировал булавой, орки и гоблины строились, чтобы начать штурм беззащитной горы. Вероятно, думал Торин, также они набросились и на Морию, разрушенную, оставленную Морию, разбитую Ужасом Глубин, как Эребор - Смаугом. Вот только просчитались, супостаты, в этот раз номер повторить не удастся!
Но совершенной неожиданностью стало для Компании прибытие орлов - над пиком раздался воинственный клёкот, и Гвахиир со своими бойцами спикировал на неприятеля с высоты. Орлы атаковали, армия орков и гоблинов всё продолжала выходить на Пустошь, однако наконец поток подкреплений иссяк. Дубощит прикинул, что большая часть войска в любом случае уже тут, резерв, даже если он остался, ситуацию переломить не сможет, и тронул за локоть Бильбо:
- Пора, мистер Взломщик, теперь можно, - хоббит кивнул и тут же исчез в тоннеле.
Ровно через пять минут чудовищный рёв потряс основы, кажется, самой Горы, вплоть до её корней:
- Кто посмел разбудить Смауга Ужасного?! - шум крыльев над головами, поднявшийся ветер, рассеявшиеся орлы, и новый рёв: - Вы пож-жале-ете!
Лучшим доказательством Смаугова красноречия послужила испепеляющая пятую часть войска струя пламени. Азог Осквернитель уже, судя по активной жестикуляции, жестоко, весьма жестоко жалел.
========== Чертовски верно ==========
Смауг и впрямь выглядел Великолепным, когда парил в небе: огромный, рубиново-красный, отливающий из-за застрявших в чешуе монет золотым - он был впечатляющ. А ещё по-настоящему, по-драконьи опасен: первая струя пламени прошлась по Пустоши, наполненной вражеским войском, и выжгла широкую полосу вдоль подступа к горе. Орлы, почувствовав, что их помощь больше не требуется, да и не желая делить небо с поднимающим вихри одним взмахом крыльев драконом, отлетели подальше, туда, где пытались скрыться так и не подошедшие подкрепления, и уже по пути к своим гнездам ударили по оркам.
Смауг продолжал бесноваться:
- Я - огонь! - страшный рёв, а потом снова отдельные слова: - Огонь выжигает скверну! - и как всякий дракон, немного склонный к позёрству Смауг именно после этих слов испепелил Азога Осквернителя.
Орки пытались бежать на своих варгах, гоблины поворотились отступать, но далеко ли убежишь от гигантского крылатого ящера, пыхающего огнём и обладающего острым зрением? Вот и Бильбо решил, что недалеко. А Смауг, в свою очередь, не преминул это доказать.
Пустошь снова стала чёрной от пепла, воскрешая этим видом такие же черные воспоминания. Торин ещё немного полюбовался на разбегающихся врагов и резвящегося (другое слово подобрать было трудно, похоже, Смауг предвкушал свою победу как первый шаг навстречу возлюбленной) дракона, а потом тихо развернулся, отрицательно качнул светлой головой светловолосому же племяннику - нет, этот путь я в первый раз пройду один - и двинулся в тоннель, размышляя о неотвратимости проклятий и странном давящем чувстве, поселившемся у него в груди. Он должен найти Аркенстон и вернуть Эребору былое величие, и сделает всё от него зависящее, чтобы не поддаться чарам камня. Остальное Торин оставил на волю судьбы.
***
Вернувшийся в сокровищницу с чувством выполненного (и хорошо выполненного!) долга дракон застал там всю Компанию. Гномы одобрительно покачивали головами, Беорн одобрительно сложил руки на груди и кивал, маг одобрительно не показывался, маленький хоббит, который был Смаугу до сегодняшнего утра незнаком, но пах слишком похоже на Ганну, чтобы не считаться её младшим (возможно - дальним) родственником, одобрительно выглядывал из-за спины Дубощита, а девушка одобрительно прищурилась и цокала языком. Дракон позволил себе ещё немного понежиться в одобрении, а потом приступил к судьбоносной беседе:
- Я победил “злыдней”, как ты и просила, девушка, - ящер склоняет голову и смотрит Ганне прямо в лицо. Его завораживает выражение, которое древний дракон не может прочитать: слишком мало у него было собеседников, которые бы имели привычку хитро посверкивать глазами, слегка улыбаться, но не нести при этом угрозы. - Теперь твой черед исполнять договор!
Ганну, думает Бильбо, совсем не пугает огромный дракон. А ещё Бильбо задается вопросом, зачем Беорн принес сюда, в сокровищницу, огромную лохань с водой. И вдобавок мистера Взломщика несколько тревожит замкнувшийся Торин, крепко придерживающий свой карман. Гномий король, кажется, вообще с трудом сосредотачивался на происходящем с тех пор, как они зашли в этот зал.
А потом все лишние вопросы пропали из головы Взломщика, потому что Ганна попросила дракона ни больше ни меньше дать ей лапу. Конечно, звучало это иначе, но выглядело именно так - Смауг протянул когтистую длань, а великанша, смотревшаяся с ним рядом совсем маленькой, сняла с шеи длинные малахитовые бусы и надела их на коготь драконьего мизинца. Бусы засияли так, что зелёный свет стал опять различим, потом этот свет охватил всю фигуру с любопытством оглядывающего себя дракона, а затем дракон… исчез.
Заволновавшийся хоббит подался вперед и убедился, что дракон исчез исключительно из поля зрения - теперь Смауг Ужасный был размером с панночкин кулак. Дракон забавно чихал, будто волшебство осело в носу, подобно пыли, и не сразу, видимо, сообразил, что произошло. А когда сообразил было поздно: Ганна аккуратно перехватила его за бока, приговаривая:
- Да ты не бойся, будешь у Хозяйки ввечеру, а пока - мыльная ванна никакому жениху ещё не помешала!
Один из вопросов, не дававших Бильбо покоя, мгновенно снялся, когда Смауг Великолепный погрузился в лохань с хвостом, отчаянно широко распахнутыми крыльями и вытянутой строго вверх головой. Длина шеи в этот раз дракону не помогла.
========== Чёрт-чёртом вымазался ==========
Компания пораженно наблюдала за купанием красного дракона, только что повергшего в прах самую большую армию темных сил за последние сто лет. Смауг шипел, порастеряв все слова, пытался вырваться, но лохань была глубокой, а панночка - сильной, в конце концов дракон устал барахтаться и пришел к выводу, что самостоятельно выплыть со дна у него может и не получиться. Пришлось терпеть.
Ганна намылила длинную гибкую шею и левое крыло, когда приметила, что дракон жмётся к рукам и старательно отворачивается от глазеющих гномов, свободным правым крылом вцепившись в её кисть и прикрывая свой нос (весь в пене). Девушка хохотнула, брызнула в сторону окаменевших гномов и почти пропела: