Итан оказался невероятно изобретательным, неутомимым любовником и терпеливым учителем. В последующие двое суток он научил ее наслаждаться теми ощущениями, о которых она раньше только читала в книгах. Теперь Дорис постоянно хотелось близости, но всякий раз она испытывала стыд. Ведь порядочным девушкам не полагается ложиться в постель с незнакомцами.
Иногда Итан уходил — чтобы переодеться, покормить и выгулять собак, а также поработать с рукописями, которые он привез с собой. Когда его не было рядом, Дорис обретала способность мыслить рационально и приходила в ужас от собственного поведения. Но если Итан не появлялся слишком долго, ее охватывало беспокойство, и она бесцельно слонялась по дому, чувствуя себя брошенной, опустошенной. Дорис ненавидела себя за это, злилась на свою рабскую зависимость от этого мужчины. Он приказывал, хоть и мягко, а она подчинялась. И даже с радостью. А он бы подчинился, если бы она начала командовать? Это просто унизительно, думала Дорис, она бы ни за что не поверила, что отважится на такое. Ей всегда казалось, что в отношениях между мужчиной и женщиной должны быть радость, искренность и любовь. Но у них ничего этого не было. Как бы много времени и сил не отдавал ей Итан, он оставался для нее недоступным. Впрочем, и ее душа была для него тайной за семью печатями.
Когда несколько минут спустя Итан появился в ее кухне с улыбкой на лице, Дорис задумчиво посмотрела на него. Он вопросительно поднял бровь.
— Скажи, чего ты ждешь от меня? — спросила она в лоб.
Привалившись к стене, он сложил руки на груди. Взгляд его был серьезен.
— Я не думал об этом, — ответил он так же прямо. — А ты чего ждешь от меня?
— Не знаю, — призналась она. — Я даже не уверена, что ты мне нравишься. Я совсем не знаю тебя, Итан.
— Объявляешь мне войну? — мягко спросил он и, выпрямившись, подошел к маленькому столику и уселся в кресло. — Как насчет кофе?
Дорис автоматически встала, чтобы поставить чайник, но на полпути остановилась.
— Нет,— сердито сказала она, — сам приготовь. Ты все время приказываешь, а я подчиняюсь. Мне это не нравится!
— А что тебе нравится? — спросил он все еще мягким, рассудительным тоном.
— Я не знаю!
Итан улыбнулся, поднялся из-за стола и поставил чайник на огонь.
— Ты не проверил, есть ли в нем вода, — буркнула Дорис.
Бросив на нее насмешливый взгляд, он приподнял чайник, поболтал им в воздухе и вернул на плиту. Раздраженно хмыкнув, она села за стол, подперев голову руками.
— Кофе? — спросил Итан.
— Да.
— Пожалуйста, — поправил он.
— Пожалуйста. Не слишком крепкий.
Итан улыбнулся и начал готовить кофе. Затем он налил его в чашку, поставил перед Дорис и уселся на прежнее место, вопросительно глядя на нее через стол.
— Еще что-нибудь прикажешь?
— Не сейчас, — сварливо ответила она.
Он внимательно смотрел на нее.
— Тебе нужно признание в вечной любви?
— Нет.
— Но тебе кажется, что я тебя использую, так ведь?
— Не совсем так, — вздохнула она. — Просто я хочу чувствовать, что мною дорожат, что меня ценят. А вместо этого я испытываю унижение. Как будто у меня нет ни собственной воли, ни разума.
— Но тебе все равно хочется заниматься со мной любовью? Ведь в этом вся проблема?
Она обхватила руками кружку и опустила глаза, затем снова подняла их и в упор взглянула на Итана.
— Да. Но в наших отношениях нет радости, ощущения счастья. Так не должно быть! Или я не права?
— Права, — согласился он, — ты ведь действительно ни разу не засмеялась.
— И ты тоже.
Сказать по правде, он только и делал, что занимался с ней любовью, а в промежутках — сбивал ее с толку.
— Я редко смеюсь, — сказал он, беззлобно усмехнувшись. — Расскажи мне о том, как ты работала в авиакомпании. О том, что такое быть стюардессой. Красивые пилоты, и все такое.
Дорис иронически хмыкнула.
— Твой единственный любовник был летчиком?
Она отрицательно покачала головой:
— Они все, как правило, уже женаты.
— Что не мешает им заводить романы на стороне.
— Да, не мешает, — согласилась она, припомнив одного или двух пилотов, которые открыто изменяли своим женам. — Но мы практически не общались с ними, — я имею в виду, помимо работы.
— И тебе никто из них не нравился, Дорис?
— Нет.
— А потом ты стала знаменитой, и все стали тебя немного побаиваться.
Дорис удивленно посмотрела на него.
— Не говори глупостей. Я всего только поучаствовала в рекламной кампании наших авиалиний, вот и все.
— И все?! Это же просто золотая жила для того, кто хочет сделать себе имя!
— Да, но все началось совсем не так, как ты себе представляешь. Я вообще не собиралась в этом участвовать.
— А ты не кривишь душой? — недоверчиво спросил Итан.
— Нет! Ты думаешь, что я такая расчетливая, а все вышло совершенно случайно. У всех стюардесс спрашивали, кто хочет сняться для фотопробы, потому что авиалинии, по замыслу начальства, должен был рекламировать кто-нибудь из своих, а не оплачиваемая фотомодель.
— И ты снялась? — спросил Итан с мягкой иронией. — Скажи, ты была первой в очереди?
— Я вообще не хотела сниматься! Меня вполне устраивала моя работа. — Дорис нахмурилась. — Ты пытаешься представить меня изощренной карьеристкой, а я вовсе не такая. Я вообще не люблю быть в центре внимания.
— Тогда как же ты стала знаменитой красоткой-стюардессой с плакатов вашей компании, если не снималась для фотопробы?
— Потому что случайно оказалась в кадре, когда фотографировали самолет! Я даже не знала, что в тот момент там находилась съемочная группа.
— Не знала? — хмыкнул Итан.
— Конечно! Почему ты не хочешь мне верить? Разве я кажусь такой лживой?
— Нет, — признал он, но особой уверенности в его голосе она не услышала. — Ну, а что было потом?
Дорис пожала плечами.
— Когда проявили пленку, меня, что называется, «открыли», — пояснила она, вновь переживая смущение, которое испытывала в ту пору. — Но, увидев меня наяву, фотограф решил, что у него просто случайно получился такой хороший снимок. Если бы они нашли подходящую модель, то и не вспомнили бы про меня. Но, вероятно, оказавшись в безвыходном положении, решили попробовать еще раз, и у них опять все получилось, как надо. Тогда мне и сделали предложение стать моделью для этой рекламной кампании, но я, конечно, наотрез отказалась. Меня стал уговаривать сам директор, он сказал, что помочь им — мой долг. Вот как все было на самом деле.
— А потом глава «Лорен косметикс» увидел тебя в рекламе и решил, что ты должна стать их «лицом года».
— Да. Ты так говоришь, как будто я в чем-то виновата, но мне нечего стыдиться. Это было чистое везение. Я просто оказалась в нужном месте в нужную минуту.
— И никаких страстных романов с пилотами?
— Никаких романов. Даже никакого флирта. А с Кевином, моим единственным любовником, я познакомилась на вечеринке. Наша связь длилась целый год. А потом мы разлюбили друг друга, — просто сказала Дорис. Все еще злясь на него, она спросила прямо: — А ты?
— В моей жизни тоже не было жгучей страсти. Я вообще не верил, что она существует, пока не встретил тебя. А ведь она оказалась действительно жгучей, правда?
Покраснев, Дорис опустила глаза и вздохнула. Она не могла этого отрицать.
— Если говорить о сексе, ты прав, — сказала она тихо, — но что касается всего остального... Я не знаю, что ты любишь, чего не любишь, что чувствуешь, о чем думаешь. Ты держишься независимо, даже отстраненно, и твоя аристократически тягучая речь звучит так высокомерно, как будто ты оказываешь честь, снисходя до разговора со мной, — сердито добавила она.
— Да, я считаю именно так, — проговорил он с улыбкой, в которой явственно проглядывала насмешка. От неожиданности Дорис на мгновение утратила дар речи.