С тяжким вздохом бреду в умывалку, привожу себя в порядок, расчёсываю запутавшиеся тёмные волосы. Подумав немного, достаю тушь из косметички и пытаюсь подкрасить ресницы. Глаза опухшие, без огонька. Всё из-за Димы: не могу спокойно реагировать, когда мы ссоримся, и полночи потом реву в подушку. Иногда кажется, что я ценю нашу дружбу больше, чем он.
Или всё же я эгоистка, которая умело манипулирует его привязанностью. Чувство вины шкрябает внутри, давит на мозги, но я упрямо его игнорирую. Если бы Диму что-то не устраивало — давно бы сказал. А так опомнился спустя три года! Сам виноват.
Выбегаю на улицу, включаю на телефоне любимые песни Алекса и бреду в университет. Травка зеленеет, солнышко блестит, чувственный голос вокалиста звучит в ушах, а я не могу расслабиться. Вот зайду в аудиторию — и даже не посмотрю на Димку. Пусть мучается!
В памяти всплывает первый день нашей встречи. Я только заселилась в общагу, ещё никого толком не знала, пугливо шарахалась по длинному коридору. Села на корточки возле окна и позвонила бабушке, минут десять её успокаивала, доказывала, что соседки прекрасные и меня никто не собирается обижать. Договорив, отбросила телефон на подоконник, спрятала голову в коленях и закрылась от всего мира.
Страх, тоска, одиночество — я не могла от них избавиться, я впервые в жизни ночевала не в родном доме. Пора становиться самостоятельной, взрослой девушкой, а мне хотелось спрятаться в норку.
— Испытываешь когнитивный диссонанс? — послышался чей-то насмешливый голос.
— Что? — голову я не подняла, но внимание постороннего отвлекло от грустных мыслей.
— Наверное, верила, что в общаге будет весело и круто, а на деле здесь грязно, шумно и делать нечего. Реальность не соответствует ожиданием, вот ты и запарилась. Я тут уже неделю тусуюсь, успел отойти от шока. Ты бы видела комнату, в которую меня поселили. Открываю дверь — и полчища тараканов разбегаются в разные стороны. Обои содраны, кровать скрипит, матрас дырявый, из него даже наполнитель вываливался. Как вспомню — так вздрогну, — парень издал странный звук, похожий на протяжное “брррр”, а потом спросил: — Как тебя зовут, подруга по несчастью? Давай хоть познакомимся по-человечески.
Я убрала руки, встала на ноги — и увидела тёмно-синие искристые глаза Димы. Добрую улыбку, прячущуюся в уголках его губ. Протянутую ладонь для рукопожатия. Всё в нём располагало к общению, вызывало интерес.
Так мы и познакомились. Около часа трындели в коридоре, потом переместились в его пустующую комнату. Соседи последнюю ночь перед учёбой проводили с родителями, поэтому мы с Димкой спокойно общались до рассвета.
Тогда завязалась наша дружба.
И всё было идеально до того апрельского поцелуя! И то недопонимание мы перебороли, забыли давным-давно, но теперь Диме вздумалось наезжать на мою любимую группу. Считает, что я безмозглая фанатка, пускающая слюни на вокалиста Алекса.
Злость снова затуманивает рассудок. Я втискиваюсь в переполненный лифт, выхожу на двенадцатом этаже и направляюсь в аудиторию. Боковым зрением замечаю Димку и демонстративно отворачиваюсь, гордо вскинув подбородок. От резкого движения шея начинает ныть. Морщусь от боли, падаю на последней парте, как можно дальше от лучшего друга. Прожигаю его широкую спину ненавидящим взглядом, но он, зараза, даже не оглядывается! Стискиваю зубы и смачно ругаюсь про себя.
В аудиторию внезапно заходит куратор, а за ним робко шагает милая блондиночка с ангельским личиком.
— Друзья! — Евгений Фёдорович всегда к нам так обращается. — Прошу любить и жаловать Светлану. Она перевелась в наш университет из другого города, с местными порядками не знакома, поэтому прошу не обижать однокурсницу, а ввести её в курс дела. Все мы когда-то были новенькими.
Куратор желает нам хорошего дня и уходит. Светлана заливается румянцем, потому что на неё обращены взгляды всех девушек. Пацаны продолжают втыкать в телефон. И тут я вижу, как Димка отвлекается от смартфона и машет ей рукой. Зовёт новенькую к себе.
Светлана радостно улыбается, всплескивает руками и что-то говорит моему вредному другу. Садится рядом с ним, заводит разговор. Димка смеётся, поддерживает общение.
Даже появление препода их не останавливает. Всю лекцию они перешёптываются, а когда уставший доцент в третий раз просит их замолчать — эти умалишённые покидают аудиторию. Сначала тихонько уходит Светлана, а через минуту за ней следует Дима. Почему у нас разрешают просто так расхаживать по универу во время занятий? Что за вопиющая несправедливость?