– Миледи, это София, – представила кухарку миссис Уоллес, и девушки обменялись приветливыми улыбками. – А это Жан, о нём я уже упоминала.
Элисон, улыбаясь, протянула через стол свою руку старику для рукопожатия, и он слегка сжал её пальчики в своих.
– Искренне надеюсь, – просипел француз, – что вам здесь понравится, мисс. Здесь неплохо жить, пока этот распутный мальчишка пропадает за городом и не мозолит нам глаза своим присутствием!
– Жан, прекрати! – прервала его экономка.
– А что такого? Не думаю, что маленькая мисс расстроится, если я назову её треклятого муженька…
– Жан! Держи себя в руках!
– Нет, ничего, не ругайтесь, пожалуйста, – Элисон опустила глаза, сложив руки на столе перед собой. – Вы меня извините, но я не настолько рада быть здесь… Мне просто пришлось. Я не знаю вашего хозяина, и желания узнавать его у меня нет. Если бы не некоторые обстоятельства, я бы не вышла за него.
На кухне воцарилось молчание, иногда прерываемое лишь треском огня в камине.
– Ох уж эта семейка! – прервал минутную тишину Жан, громко откашлявшись. – Я знал мистера Ривза человеком благородным, храбрым. Его подчинённые за ним по струнке ходили! А уж как он любил жену…
– Снова заворчал, старый пень, – пробубнила София, смывая грязь с тарелки в ведёрке с водой.
– … так любил, что всё к её ногам складывал, и сам на колени падал! Я думал, что лучше наша жизнь не станет, когда она родила сына. Но однажды её не стало, и словно не стало мистера Ривза, такого, каким он был всегда.
– Я воспитывала Александра, пока наш хозяин годами пропадал на фронте, – глубоко вздохнув, с тоской в голосе произнесла миссис Уоллес. – Я как могла старалась окружить мальчика теплом и заботой, но, по-видимому, мать ему заменить не смогла. Алекс рос очень умным и ловким, всё схватывал на ходу, опережая сверстников, только…
– Только вот эта звериная жестокость в нём портила его не каждый день, а каждую минуту! – француз с отчаянием хлопнул ладонью по столу и пристально посмотрел на Элисон. – Этот паршивец убегал из дому, шлялся где и с кем попало. Я даже слышал, что он издевался над животными!
– Ну это уже слишком, Жан! – возмутилась молодая кухарка с другого конца кухни. – То были лишь слухи! А мальчишки есть мальчишки.
– Деточка, ты тогда ещё на четвереньках ползала да пелёнки пачкала, когда этот маленький монстр уже вытворял здесь такое! – старик многозначительно поднял морщинистую руку и вытянул указательный палец вверх. – Однажды он чуть не спалил правое крыло замка, только потому, что ему было запрещено уходить отсюда. Он был наказан за очередной проступок по совести, а потом разозлился так, что поджёг старую библиотеку! Слава Богу, я и мистер Ривз были поблизости. А уж как долго унимали мальчишку! Порой казалось, словно в него демон вселился. Водили его в церковь, молиться упрашивали, а он наотрез отказывался!
– Если человеку молиться не хочется, это ещё ничего не значит, – возразила София.
– То был ребёнок, во-первых! – прохрипел Жан, затем снова обратил взор к внимательно слушавшей его Элисон. – Во-вторых, кому вдруг не захочется произнести молитву? Ничего зазорного или сложного… Когда этот маленький бес подрос, его отправили учиться в Кембридж, но через два года мы вдруг узнаём, что паршивец сбежал в Индию на британском корабле!
– Он уплыл в Индию?! – Элисон с нескрываемым любопытством подалась чуть вперёд, навалившись на стол. – Ребёнок на корабле? Совсем один?
– Насколько я помню, туда он пошёл, потому что один из командиров был другом мистера Ривза…
– Который сам в это время находился чёрт знает где! – грубо перебила его экономка.
– Пытаясь заработать денег для всех нас, в том числе и для этого неблагодарного мальчишки! – старик откинулся к стене и прислонился к ней спиной; послышался скрип табурета под ним. Жан задумчиво почесал спутанную бороду и продолжил:
– Я никогда не обвинял хозяина в том, что это из-за него Александр вырос таким. Как отец, он давал ему всё, а подобным характером парень обзавёлся сам. Сам пошёл убивать, сам учился выживать в незнакомых местах. Да, что уж тут сказать…
– Вот от того, что он был сам по себе, он и стал таким! – вставила своё слово кухарка. Девушка вытерла руки о край своего передника и оперлась о стол. – Если бы мистер Ривз побольше уделял ему внимания…
Старик-француз недовольно закряхтел, поёрзав на табурете, затем посмотрел на миссис Уоллес, которая незаметно стёрла со щеки скатившуюся слезу.
– Им всем было тяжело, не спорю, – продолжал Жан. – Всё-таки парень умён, но вот не знает чувства меры, а порой бывает настолько агрессивен, что…
– Ты всегда недолюбливал мальчика, это мы прекрасно знаем! – проворчала миссис Уоллес.
– Да он пугает меня! И всегда пугал, дьявольский сынок! Эх, чёрт подери! Не дай Бог попасться ему под руку. Это он лишь на вид такой дохляк! А как начнёт драку, так…
– И часто он поднимает на кого-то руку? – с тревогой в голосе спросила Элисон.
Миссис Уоллес наградила француза таким ненавистным взглядом, что тот самолично отвёл глаза в сторону, да ещё и прикрыл рот рукой. София стояла в стороне и смотрела в пол, поправляя передник.
– Я думаю, что мы уже засиделись. Ночь на дворе. Всем пора спать, – экономка поднялась со своего места, взяв со стола небольшой канделябр с двумя полусгоревшими свечами, и наклонилась к Элисон. – Идёмте, я провожу вас в спальню. Теперь, надеюсь, вы быстро заснёте.
Прежде, чем уйти вслед за экономкой, Элисон остановилась в дверях, переведя взгляд с Жана на Софию:
– Мне было приятно с вами познакомиться. Спасибо за компанию.
– И вам, миледи, – кухарка улыбнулась, небрежно сделав реверанс.
– Доброй ночи, мисс, – француз кивнул головой, затем снова откашлялся.
– А она милая, – тихо произнесла София, когда Элисон и миссис Уоллес скрылись в темноте коридора.
– Это точно. Красивый, но несчастный ребёнок.
– Зря ты стал всё это рассказывать, – сказала девушка, садясь за стол напротив старика. – Что она теперь будет думать о хозяине?
– Ты бы пошла замуж за человека, которого совсем не знаешь? – спросил Жан, прищурив левый глаз.
– За Александра Ривза? Ха, ещё бы не пошла! Сама бы прибежала к нему! – девушка хихикнула и демонстративно развалилась на стуле. – За один только взгляд его зелёных, как луга Йоркшира, глаз! За прикосновения рук и…
– Просто за незнакомца, пустая ты деревенская голова!
– Ну тогда… Я не знаю… Пожалуй, нет, не пошла бы. Но и ты, старикашка, своими словами никому не помог.
– Может быть, маленькая мисс будет держаться подальше от этого распутного чёрта! Ей так будет намного легче избегать его. Тем более я рассказал сущую правду!
– Ах, как жаль такую красивую девочку, – сказала София, с тоской глядя на пламя огня в очаге. – А она могла бы быть счастлива с человеком, который полюбил бы её, и которого она бы любила…
<center>***</center>
– Ты уж прости меня, я утром ушла, оставила тебя одну, без света. Не подумала, что ты к нам спустишься, – виновато произнесла экономка, когда они с Элисон прошли в гостиную. – И прости за этот разговор на кухне.
– Значит, всё, что Жан рассказал, это неправда?
– Отчего же? Не стану скрывать, у Александра скверный характер, но он не всегда был таким. Он не меньше тебя расстроен насчёт всей этой истории…
– Это ничего не меняет.
– Но если бы ты только захотела получше узнать его…
– Миссис Уоллес, – Элисон остановилась у подножья главной лестницы и пристально посмотрела на экономку. – Я ясно дала понять, что не хочу быть частью этой семьи. Я не хочу быть женой вашего воспитанника. Я никогда не полюблю его, поэтому я не хочу узнавать его! Я вообще не хочу его видеть! Если б у меня была возможность сбежать отсюда, я бы…
Элисон замолчала, услышав частый стук копыт о твёрдую землю – снаружи кто-то только что въехал во внутренний двор. Девушке и гадать не нужно было, кто бы мог приехать в такой час. Послышалось ржание лошади, затем снова какое-то копошение и звук тяжёлых сапог, шаркающих о грунт.