– Одни отговорки у вас, Александр, право слово! – женщина тяжело вздохнула. – У меня такое ощущение, что здесь вы никогда не разберётесь со своими делами. И с Элисон тоже. Она не может всё время сидеть тут, как птица в клетке! Она ведь молодая, красивая девушка, ей нужно общение! А что она имеет в конце концов? Но, всё же, что-то мне подсказывает, что вы хотели бы с ней сблизиться. Ещё утром вы буквально светились от счастья, – Анна хмыкнула и недовольно посмотрела на сидящего за столом мужчину. – Несмотря на то, что Бог знает, где вас обоих носило всю ночь. Но я рада, что с девочкой ничего плохого не случилось. А теперь? Вы вновь хотите оттолкнуть её?
Алекс молчал, угрюмо глядя в одну точку, и экономка не могла понять, о чём он думал в тот момент. Внемлил ли он её словам или же опять пропускал их мимо ушей? Настроение, несомненно, у неё тут же испортилось.
– Вы как хотите, милорд, а я, как-никак, давно вас знаю. Значит, смею предлагать какие-то идеи. Вот я и советую вам пересмотреть своё отношение к вашей супруге, пока не стало совсем поздно. Если вы не хотите её потерять, меняйтесь! Такие женщины рождаются не каждые сто лет – спросите у кого угодно…
– Да-а-а-а, – Алекс приглушённо хмыкнул. – Хоть у Кэллиса. Не придётся далеко идти.
Миссис Уоллес не поняла его мыслей; женщина, промолчав, надменно вскинула брови и уже намеревалась поскорее покинуть спальню, когда остановилась у дверей, услышав чуть хриплый, спокойный голос Александра:
– Я целый день искал того ублюдка из деревни, который изнасиловал и убил Софию. Так и не нашёл. Зато мы узнали, что подобное случилось ещё с пятью женщинами в Эймсбери и Уинчестере. Он не один, – Алекс выпрямился, сложив руки перед собой, и зло посмотрел куда-то вглубь комнаты так, что у Анны задрожали руки. – Если он не один, его ещё труднее будет поймать. Я приказал, чтобы за нашей деревней тоже следили. Поэтому Элисон и Джоэлю нельзя никуда отлучаться. Мы с ней поругались, потому что я заставляю её остаться…
– Нужно было всё рассказать ей! – встревожено воскликнула Анна. – Она бы поняла…
– Я не хочу, чтобы она боялась или сделала какую-нибудь глупость вроде помощи деревенским, – он грустно улыбнулся. – Лучше пусть сидит дома и ненавидит меня, но зато с ней ничего не случится. Завтра утром приедут двое моих людей, они будут присматривать за вами.
– Вы ведь не оставите нас?
– Я должен продолжать поиски. Надеюсь, на этот раз найду убийцу. А возможно даже его союзников. И ещё… – Алекс стал задумчиво водить указательным пальцем по бумагам на столе. – Начинаются бунты, в городах неспокойно. Везде – от Бристоля до Манчестера – гражданские митингуют, полиция перестаёт сдерживаться. Британские власти превращаются в палачей. Да тут ещё новости о больном Георге*! – мужчина устало потянулся, навалившись на стол, и спрятал лицо в ладонях. – Говорят, что он может не пережить следующий год… А как нам всё это пережить?
После этих слов он склонился над столом и положил голову на сложенные руки. Анна хотела было вернуться к нему, но что-то удержало её от этого. Только при тусклом пламени свечи она вдруг увидела не тридцатилетнего мужчину, а уставшего молодого парня, которому просто требовался покой. Анна вздохнула и покинула его комнату, закрыв за собой дверь, мысленно желая воспитаннику спокойной ночи. Пусть хоть выспится наконец.
_____________________________________________
*<i>(от автора: Георг III - король Великобритании с 1760 по 1820 года.)</i>
========== Примирение. Часть I ==========
<center>***</center>
<right><b>10 августа 1819</b></right>
<i>…Покинешь ли меня?
Тебе я сердце дал
Не для того, чтоб шквал
Скорбей его терзал.
Покинешь ли меня?
Скажи: «Нет! Нет!»
Покинешь ли меня?
Ужель к моей судьбе
Нет жалости в тебе?
Жестока ты к мольбе!
Покинешь ли меня?
Скажи: «Нет! Нет!»</i>
Девушка с отчаянием вздохнула, захлопнув тонкий сборник сонетов Томаса Уайетта, и вновь принялась вглядываться в пейзаж за окном, на широком подоконнике которого сидела. Честно говоря, ничего примечательного там и не было: это большое окно гостиной выходило как раз на внутренний двор, и смотреть приходилось разве что на высохшую землю, сложенные невысокой горкой дрова да серую крепостную стену.
Всё утро Элисон пыталась обдумать своё положение, понять, наконец, какие на самом деле чувства ею владеют, но так толком ничего надумать и не сумела. Она всё ещё злилась на Алекса за его грубость. Злилась также и на себя: не стоило глупить и бросаться к нему в объятья после того, что она узнала. Хотя это вовсе не должно было её касаться. Мало ли чем занимается её муж, да и что ей до его склонностей к насилию?
Элисон инстинктивно приложила ладонь к левой щеке, словно та ещё горела от жестокой пощёчины. Девушка закрыла глаза, откинувшись назад и касаясь спиной стены, и сделала глубокий вдох. Она понимала теперь, что никто просто так не даст ей развода. К тому же возможно, если она не родит Александру ребёнка, свёкор вновь объявится здесь и начнёт предъявлять свои претензии и всевозможные права. Тогда жизнь в замке и вовсе станет невыносимой. Так что самым лучшим было бы убежать туда, где её никто не знает. Взять немного денег и быстренько уехать.
Она вновь открыла глаза, села на подоконнике поудобней и обернулась, чтобы оглядеть гостиную. Здесь уже не было совсем уныло и грустно. Шторы на всех окнах были раздвинуты, и яркие лучи солнца свободно могли проникать сюда… Элисон не представляла себе, как можно будет сбежать одной. Позвать на помощь Уильяма Кэллиса? О нём не было слышно уже несколько дней. Если бы он и согласился ей помочь, кто знает, чего бы потребовал взамен… Но как яростно тогда Алекс приказал больше не связываться с ним. То ли он действительно ревновал её, то ли так сильно не хотел потерять друга. Может быть, об этом она когда-нибудь узнает.
К тому же, её мысли опять и опять возвращались к Джоэлю.
Девушка мельком взглянула на главную лестницу. Вот он там, наверху, в своей комнате, спит или водит пальцами по рельефным страницам книг, пытаясь их прочесть. А ведь на юге, в Брайтон и Хоув, много чудесных, профессиональных докторов. Может быть, ему ещё возможно было помочь?
– Ну не могу я его оставить. И что он обо мне подумает? – вслух и серьёзно произнесла девушка, раскрыв книгу на странице с портретом Уайетта. – Да и глупо было бы бежать опять. Они меня не отпустят. Тогда нужно продолжать жить и бороться! Ну, хоть каким-нибудь способом. Надо заставить Ривзов слушать и меня тоже!
Элисон вдруг вспомнила, как разоткровенничался Александр три дня назад, в лесу. И не только он один. Сейчас она понимала, что чем ближе подпускала мужчину к себе, тем покорнее он становился. Элисон также припомнила книгу одной неизвестной писательницы, которую прочла не так давно. Дамочка-автор явно была активисткой своего времени, яростно защищая права женщин и утверждая, что «вся власть так и не иначе принадлежит нам! Мужчины либо глупы, либо слишком горды, чтобы это понять. В конце концов, ни один из них не может устоять перед женщиной, стоит той лишь улыбнуться». Читая подобное, Элисон и сама улыбалась. Она-то верила, что все люди равны, независимо от пола. А теперь в её головке возникла мысль о том, сможет ли она вот так управлять мужчиной.
– А вы как думаете? – с улыбкой поинтересовалась она у пожелтевшего портрета Томаса Уайетта. – Вы-то обожали женщин, хм? У других наверняка такое проходит, у них-то получается, а я смогу? Ах, да что вы знаете… Вы вообще уже давно умерли.
Она отложила книгу как раз, когда главная дверь отворилась, и в гостиную вошли двое мужчин. Элисон вспомнила, что это с ними Александр приехал за ней в деревню в то злосчастное утро, а сегодня уже несколько часов крутились вокруг замка. Не обращая внимания на девушку, сидевшую на окне, они прошли по коридору в кухню, держа в руках мешки с чем-то довольно тяжёлым. За ними быстро, пусть и прихрамывая, шёл Жан. Старик что-то бубнил себе под нос, пребывая, как обычно, в не лучшем расположении духа, и то и дело тряс тонким указательным пальцем перед собой. Мол, только вы уроните здесь что-нибудь, болваны!