Элисон вышла на улицу, а во дворе её встретил Артур и повёл за собой в небольшой сарай, где разводил домашних кроликов. Хозяин показал девушке некоторых малышей – чёрных, белых и рыжих – а заодно рассказал, как их нужно кормить, следить за ними и даже позволил подержать зверьков на руках.
Алекс всё время находился рядом и наблюдал, как его жена, одетая в мужской наряд, стоит на коленях в траве, нежно гладит кролика и, смеясь, иногда целует зверька между длинных ушей. Александр ощущал, что его сердце отзывается на звук её голоса, на каждое её движение, и сам не мог сдержать довольной, гордой улыбки. Теперь же, когда Элисон была хоть немного счастлива, иногда поднимая глаза и на него, он успокоился, считая, что стал ближе к ней.
Когда он подозвал Элисон к себе, она отдала кролика хозяину, поднялась на ноги и с явной неохотой подошла к мужу. Алекс почти робко обнял её за талию и повёл за собой к выходу со двора Остинов. Выйдя на дорогу, они прошли всего несколько футов вперёд, миновав ещё два чьих-то симпатичных домика, и остановились у развилки, откуда им открывался чудесный вид на холм вдали.
– Видишь, там стоит высокий дуб? – Алекс встал позади жены, обнимая её за плечи и наклонившись, чтобы сильнее ощущать запах её волос.
– Да, вижу. Он просто огромен!
– Сколько себя помню, он всегда здесь рос. За деревом построен забор, обозначающий границу наших владений.
Он сказал «наших», и Элисон даже не сомневалась, что это относилось и к ней тоже.
– Скажи мне, тебе здесь нравится? – вдруг спросил он чуть охрипшим голосом.
– Очень нравится. Ваши друзья – замечательные люди. Миссис Остин так вас расхваливала…
– Я бы не хотел, чтобы она тебя смущала, но разве её удержишь от такого? – Алекс улыбался, но явно делал это через силу. А почему так, Элисон не понимала. Она повернулась и посмотрела ему прямо в глаза:
– Почему вы не сказали, что Софию уже похоронили?
– Что? Кто тебе такое сказал?
– Миссис Остин, конечно. У нас с ней был долгий разговор, пока вы общались с её мужем и той… как её… Бриттани.
– Это просто…
– Нет, всё-таки объясните мне, к чему эта скрытность? Я видела, что с ней стало. Я знаю, что это было изнасилование, я не глупая. А пока вы не позволяли мне куда-либо выходить, похороны уже состоялись! Я даже не успела с ней попрощаться! Мне так грустно от этого! И где Сэм? Почему я так давно его не видела? Вы что-то скрываете, вы что-то делаете, а я даже не знаю про это! Почему?
Теперь он казался растерянным, она заставила его потерять бдительность своими расспросами. Александр тяжело вздохнул, и Элисон, умоляюще глядя на него, заметила, как его глаза будто поменяли цвет: никакой зелени лугов, только желтизна песка в пустыне. Или ей всего лишь так показалось из-за солнца над их головами.
– Зачем вы так поступаете со мной? – спросила она, и голос её дрогнул.
Алекс понял: ещё чуть-чуть, и она заплачет. Поэтому он, кивнув сам себе, очень серьёзно произнёс:
– Мы долго искали убийцу, Элисон, но так и не нашли. Пока не нашли. Он не один, я знаю, и он где-то близко. Он не боится, потому что не знает, кто я такой, и какая кара ждёт его за сделанное. Я ни в коем случае не мог допустить, чтобы с тобой или Джоэлем что-то случилось. О, Господи, Элисон, чем ты думала, убежав тогда ночью?
– Но мне тошно было находиться в четырёх стенах!
– Да, что ж, ты – не я. Тебя страшат тени и одиночество, в которых я чувствую себя в безопасности. Там я чувствую себя свободным. Или чувствовал, пока не понял, что на самом деле ощущаю по отношению к тебе! А ты… Тебе действительно нужно иное, и пока я не могу этого дать. И знаешь что? Я всё ещё боюсь, что ты убежишь и оставишь нас. И я снова обнаружу себя одного в своей комнате, полупьяного с разбитыми в кровь, сжатыми кулаками.
Алекс замолчал, резко отступив на два шага назад и закинув руки за голову, и стал что-то бормотать себе под нос, что Элисон уже не слышала. До неё постепенно доходил смысл его слов. Он за неё боялся. Он её защищал, потому что на месте Софии могла оказаться она. Да, а ведь вполне могла!
А солнце почти скрылось за набежавшей откуда-то с севера тучей, и запахло дождём и свежескошенной травой. Ветер усиливался, поднимая пыль с песчаной дороги.
– Сэм пропал, – сказал Алекс отрешённо, стоя спиной к жене и уперев руки в бока. – Я искал его везде, где только мог. Я молчал, потому что не хотел тебя расстраивать.
– Мне очень жаль. Правда. Мне так жаль. Я не знала, я… простите меня.
Она подошла ближе и положила ладонь на его плечо. Алекс резко обернулся, обнял её за талию и крепко-крепко прижал к себе. Элисон привстала на цыпочки, чтобы дотянуться до его губ и поцеловать, и сделала это с огромной радостью. И ей уже не было важно, что они стоят посреди дороги, и кто-то из жителей может пройти здесь и увидеть, как они целуются.
Алекс шарил руками по её спине и через тонкую ткань рубашки чувствовал, какая горячая у Элисон кожа. Он представил, что если сейчас пойдёт дождь, то она промокнет, и её всю будет видно сквозь эту ткань. Он сдерживался, как только мог, стараясь не испортить момент, потому что она сама целовала его. Обнимала нежными руками, обвив ими его шею, и осторожно касалась губами его губ, чуть раскрывая их, а Алекс так и не зашёл дальше. Только крепко держал её в своих руках. И был благодарен за такое утешение с её стороны. Ему больше ничего не хотелось.
Земля под их ногами задрожала, и Алекс обернулся, заранее предугадав нарушителя этой недолгой идиллии. Его помощник ирландец направлялся к ним верхом и уже остановился в паре футах от супругов.
– Что случилось? – спросил Александр полным раздражения голосом, который Элисон ни за что бы не узнала.
– Мы нашли одного из них! – гордо сообщил запыхавшийся мужчина. – Недалеко отсюда. Просто повезло, что он был здесь днём, иначе…
– Ближе к делу! Это тот самый?
– Да, я думаю, что он.
– Думаешь? Мне плевать, что ты думаешь. Это <i>должен</i> быть он! Он уже что-нибудь сказал?
– Молчит, собака, – ирландец покачал головой. – Пришлось наподдать ему хорошенько, чтобы ноги не унёс.
– Я же просил не бить ублюдка по лицу! – Алекс с досадой выругался, не стесняясь самых изощрённых выражений, затем посмотрел на Элисон, которую всё ещё обнимал за талию. – Ты в порядке?
Девушка только утвердительно кивнула, опустив глаза. Она была не в силах посмотреть на мужа. Ею овладел страх перед тем, кто теперь стоял рядом с ней.
– Лицо почти не тронули, – оправдывался ирландец. – Так что его вполне можно узнать.
– Отлично, – произнёс Алекс без всякого видимого удовлетворения.
Они сразу же вернулись к дому Остинов, и он помог Элисон забраться на лошадь. Александр тепло попрощался со своими друзьями, и когда они уже покидали пределы деревни, он обратился к жене, молча ехавшей рядом:
– Я попрошу тебя сделать кое-что.
– Как пожелаете.
– Ты должна его опознать.
Элисон вскинула на него глаза и сглотнула.
– Я очень прошу тебя сделать это. Ты будешь в безопасности, слышишь? Я здесь, я рядом, и никому не позволю тебя обидеть.
Девушка уже забыла свой секундный страх, ибо тон его голоса вернул ей смелость: никто и никогда так страстно, так искренно не уверял её в чём-либо. В конце концов, она должна попробовать сделать это ради Софии и других жертв.
– Той ночью я видела лишь силуэт в темноте, но… конечно, я постараюсь его опознать.
– Вот умница.
Но только ей не показалось, что он хвалит её. Ей показалось, что он жаждет лишь поскорее свершить месть.
Трое незнакомых Элисон мужчин уже находились на внутреннем дворе их замка. Перед этими тремя в грязи, связанный и испачканный в крови, лежал другой… Худощавый, с многодневной щетиной на лице и маленькими чёрными глазами. Стоило пойманному бросить свой острый взгляд в сторону Элисон, спрыгнувшей с лошади на землю, как мерзкая ухмылка появилась на его тонких губах.
– Что скажешь? – спросил Алекс у жены, когда они подошли ближе. – Узнаёшь?
Элисон нервничала, руки её дрожали от волнения и страха перед этим мужчиной, которого по знаку её мужа подняли с земли и заставили встать прямо. Девушка выдохнула и посмотрела ему в глаза, и один лишь этот взгляд, полный ненависти и злобы заставил её всё понять. К тому же, его худая фигура весьма походила на силуэт в глубине того сарая. Теперь Элисон понимала, почему Александр так опасался за её жизнь: если бы она попала к этому убийце в руки, она бы долго страдала перед тем, как её избавили от мучений.