Всё в прятки зайчик солнца водит дух,
В любви зарыться, там забыться век,
Всю жизнь заботы в сон клонить, и путь
Простой построить вместе — вот побег!
Но, право, разве быт такой поэт
Себе пророчит день и жути ночь?
Из раза в раз желать кошмар, пруэс,
Закрыться в трудных мыслях — вот закон.
XVII
Пройдясь по тонкой нити всех лучей,
Мальчишка в город-призрак вновь пришёл.
Там равнодушье — признак благ людей,
Там жить для выгод ценно лишь без слов.
И ветер только песнь иным несёт,
Мотив не слышен — снова пала грусть.
Погода холод в массы шлёт и топь,
Усоп давно, забыт пустынный путь.
Ступень, вторая, третья — путь куда?
«Общенье, Ворон, вот куда, мой враг», —
Ответил феникс, глядя вдаль конца.
Смеялась птица тьмы, увидев край.
XVIII
Увидел странник, в небе ведьма, лёт
Ночной устроив, едет вся в делах.
Одежды нет, метла под ней оплот.
Горит у ней душа — загадка плах.
Но смысла нет её держать внутри,
Уж коли образ сделал бес и чёрт,
То разве в праве странник дух судить?
Пускай летит, разврат забрав, в порок.
На шабаш больше смысла нет идти,
Забыться в пьянстве ведьм — мечта глупца.
Судьба велит иным вещам светить,
И скинуть тяжесть этой тьмы без дна.
XIX
«Ты смотришь феникс мне в глаза», —
Смотрел устало странник в сущность бед, —
«Сидишь всю юность ты внутри меня,
Нельзя — пойми — чтоб дальше был ты здесь».
«Однажды буду я забыт как бес», —
Ответ гласил прекрасный феникс в явь, —
«Качели мук всех станут мифом лет,
Уйду же, раз ты взял в контроль печаль».
Исчез с пустынных улиц феникс зла,
За ним исчез и Ворон, клича всё:
«С тобою встречусь я ещё в словах», —
Но, право, встреча эта лет чрез сто.
XX
Шагая меж каналов, встал в пути
Король, толпе крича бездумный сказ:
«Тогда мечтал свершений лик точить,
Да, видно вам, совсем мой стан размяк!».
Свой плач чрез смех смешал в картине он,
Но видел, люд рядел, рядел, рядел…
Гордыней пел, и этим строил гон,
Таков его удел, таков удел…
Но странник цикл безумный в миг прервал:
«Понравится всем, мой друг, — избить себя,
Пусти же тех, кому бытьё — аврал».
Король замолк впервые, люд — едва.
XXI
Предатель был среди толпы зевак,
И странник тоже видел лик его.
Но гнев не шёл из недр души опять,
Уж полно боль нести в сердец раскол.
«Прощенье всем дано, прощай же, враг,
Прощай навеки, если встреча вновь
Настанет даже, то без тем, без драк
Пройдём — теперь меж нами спрятан ноль».
Предатель в миг покинул тёмный пост,
Исчез навеки, как и дОлжно быть,
Не нужно память зла иметь и кость
Бросать сподручным псам; пора забыть.
XXII
Дорога через сад всё дух вела.
Любовь отвергнуть прочь отнюдь нельзя.
Вязать кому-то руки — путь в бедлам,
Неверно призмой свет ловить всегда.
Прошёл же странник мимо рощ,
За ним всё зайчик солнца следом брёл.
Добро родИлось к людям — глянь на рост,
Так странник с неба вниз спустился, в брод.
«Что, зайчик солнца, будем делать мы?
Что хочешь ты, не знаю есть ли ты?
Пускаю я тебя — не жду я дым
Пожара чувств — прости, прощай, иди».
XXIII
Предстал ещё рывок: горит маяк,
Сверкает он звездой далёкой там,
Вверху, где тучи солнце жмут века.
И дОлжно всё же сбросить груз и стан:
Сказать вселенной жизни сложной смысл,
Какой средь долгих мыслей был найдён.
«В твореньи смысл, достану так я высь!
Творить — призванье, в этом только долг!».
При криках этих тучи в дрожь ушли,
Слезами дождь пошёл — но чудо ли? –
Могучий ветер стал перину тьмы
Нести куда-то, как и чудищ миф.
XXIV
Маяк открыл свои ворота в миг,
Вверху хохочет чёрт, наместник тьмы.
Последний, кто скрывал свой жуткий лик,
Кто циклом правил, вёл лишь в ад мосты.
Поднявшись вверх, увидел странник лишь
Себя, свой образ средь кривых зеркал.
Во всех стенаньях средь десятков лиц
Виновных он один всю жизнь пугал.
А лампа кругом шла сама собой,
Возможно, странник сам её пустил,