– Наш остров оставался недоступным чужеземцам, – продолжал тем временем Гуаньяменье. – Боги не простили им несправедливостей, которые они творили на нашей земле. Боги не простили вероломства и обмана, не простили крови и унижений нашего народа. Боги поклялись оградить этот последний остров от жестоких чужеземцев, сокрыть его от их предательских глаз, изгоняя с него всех, кто на него приплывал. Так было всегда. Почему Они оставили здесь вас?
Гуаньяменье перевел взгляд с отчаявшегося от бесплодных попыток дождаться перевода Андрея на Германа и снова повторил:
– Почему?
– Потому что мы пришли с миром, Гуаньяменье, – облизнув пересохшие губы, ответил Герман. – Потому что мы хотим вернуться назад. Туда, откуда пришли. Но мы не знаем, как это сделать. Мы не знаем где мы!
– Те другие тоже всегда приходили с миром, – ответил старик.
«Всё-таки и понимает он меня хорошо», – успел подумать Герман.
– Наши предки предвещали их приход, – продолжал старец. – Оракул Йонье с Эль Йерро, пророки Тибиабин и Тамонанте с Фуэртевентуры, провидец Гуаньяменье с Тенерифе. Они предрекали, что чужеземцы принесут им мир, спокойствие и благополучие.
– Они ошиблись? – спросил Герман, но старец будто снова его не слышал.
– Перед смертью оракул Йонье призвал народ к своему смертному одру. Он решил открыть им будущее, и слова его разливались в воздухе медленно и неспешно, открывая людям неведомую тайну.
«Я уйду, – сказал Йонье, – и когда моё тело исчезнет и станет пеплом, как ствол дерева исчезает и становится пеплом в пылающем пламени, когда мои белые кости превратятся в серый прах, тогда по морю в своих белых домах приплывёт Бог Ераоранан со своими посланниками. Захотят посланники высадиться на нашей земле. Не препятствуйте им никоим образом. Не причиняйте им вреда. Потому что принесут они лишь благо на нашу землю». Так сказал провидец Йонье перед тем, как испустить последний вздох, перед тем, как обёрнутое в шкуры тело его не упокоилось под сводами погребальной пещеры в безмолвии.
Прошли многие дни и ночи. Однажды жители острова увидели на горизонте поднятые паруса и корабли, приближавшиеся к их пляжам. Они вспомнили предсказания своего прорицателя. Они поднялись высоко в горы к погребальной пещере. Выполняя его последнюю волю, они придали огню тело оракула и превратили его кости в пепел. Они решили, что пришел тот самый день, о котором говорил Йонье. И встретили они пришельцев как желанных гостей, как долгожданных богов, сошедших к ним с небес.
Но не замедлили новоявленные боги превратиться в жестоких и беспощадных врагов, в варваров, опустошивших и разграбивших остров, в захватчиков, превративших его жителей в рабов. Вот тогда народ отвернулся от Йонье. Вот тогда те, кому оракул предрекал благополучие, отказались хранить его останки. Вот тогда они смешали его прах с камнями, чтобы не осталось о нём и воспоминания…
– Йонье с острова Эль Йерро? – повторил Герман. – А на каком острове мы? Мы далеко от Эль Йерро?
– Нет, вы недалеко от Эль Йерро.
– Андрей, мы недалеко от Эль Йерро, – быстро перевёл Герман товарищу.
– Так, а где мы? – Андрей вопросительно уставился на старика-великана.
– Он спрашивает, на каком же тогда острове мы? – медленно и внятно произнёс по-испански Герман.
– Вы на острове Апрозитус.
– Апрозитус? – повторил Герман. – Никогда о таком не слышал. По-моему, это что-то по гречески.
– Португальцы называли его Нон Трабада или Энкубьерта.
– То есть Ненайденный или Сокрытый…
– Испанцы звали его Исла Пердида.
– Потерянный остров…
– У нашего острова много имён, – старец не отрываясь смотрел Герману в глаза. – Но последние пятьсот лет его всегда называют одинаково: Сан Борондон.
Но и это название впечатление на Германа не произвело. Все эти названия не говорили ему ровным счётом ничего.
– Он сказал Сан Борондон? – переспросил вдруг Андрей.
Увидев утвердительный кивок Германа, он ошарашено замолчал, не в силах произнести ни слова. И Герман, и великан-абориген читали в его остановившемся взгляде и смятение, и радость, и растерянность, и восторг. Складывалось ощущение, что Андрей не мог до конца поверить в то, что только что услышал.
– Сан Борондон, – наконец выдавил из себя Андрей. – То есть он хочет сказать, что мы с тобой сейчас на том самом Сан Борондоне!?!?!?
ГЛАВА 18
Лайам О´Брайен сидел на террасе в ресторане гольф клуба «Абама». Пахло кофе и свежескошенной травой. Он всегда садился здесь, на воздухе, выбирая самый уединенный столик в дальнем конце террасы, в стороне от прочих посетителей. Над столиком нависали дырявые листья монстэры и яркие соцветия буганвиля.
Ему нравился вид, который открывался от этого столика. Вокруг зеленых, ухоженных лужаек поля змеились асфальтовые дорожки для гольф-каров, огибая пологие холмики и бесформенные озерца, которые служили игрокам дополнительным препятствием. Гольф-поле в «Абаме» было огромным, и без электромобильчика передвигаться от лунки к лунке было невозможно. За развесистыми пальмами внизу виднелись кирпично-красные здания одноименного пятизвёздочного отеля, окруженного с обеих сторон бескрайними банановыми плантациями: бананы на этом острове росли повсюду. Голубой океан оттенял изумрудную молодую зелень, а на горизонте возвышался подернутый дымкой силуэт соседнего острова Ла Гомера. Оазис, созданный Богом и человеком.
Разглядывая круглые купола и плоские крыши отеля, выстроенного в арабском стиле, ирландец в очередной раз удивлялся, почему именно восточные орнаменты так любимы современными архитекторами и декораторами. Глядя на отель, создавалось впечатление, что он где-нибудь в Маракеше. Хотя от посещения Марокко у О´Брайена остались исключительно приятные воспоминания.
О´Брайен наслаждался утром, думая о предстоящей игре, о чашке чая на свежем воздухе и симпатичной тёмненькой официантке-португалке, которой он, по заведённому между ними ритуалу, должен был строить глазки. Определенно, сегодня он пребывал в добрейшем расположении духа.
Официантка принесла ему чай. С блестящего серебряного подноса она снимала белый сервиз, декорированный четырьмя тонкими зелеными полосками, видимо, изображавшими бамбук. Перед ирландцем появились чашка, сахарницы с белыми и коричневыми кусочками сахара, заварной кувшинчик и носатый молочник со слегка подогретым по его вкусу молоком. На блюдечке виднелась квадратная шоколадка с узнаваемыми круглыми куполами «Абамы».
– Ваш чай, сэр, – бросив шутливый многозначительный взгляд и вскинув узкие иссиня-чёрные брови, на чистейшем английском прокомментировала португалка. – И тёплое молоко. Именно так, как Вы предпочитаете.
– Обригаду, София, – по-португальски поблагодарил он и, не отводя взгляда от её глаз, бросил на серебряный поднос сложенную вдоль пятиевровую бумажку. – Сдачи не надо.
– Вы очень любезны, сэр, – отреагировала на его привычные чаевые официантка.
– Хочешь зарабатывать сам, давай зарабатывать другим! Моя философия, – он улыбнулся ей своей очаровательной улыбкой, подмигнул и, проводив взглядом её удаляющуюся фигуру, вернулся к книжке, уже давно открытой на четвёртой главе.
Проходившие рядом пожилые итальянцы, если бы только они понимали английский, смогли бы прочесть на обложке: «Раймонд Рамсей: Открытия, которых никогда не было». Однако итальянцы лишь уважительно окинули взглядом набор первоклассных гольфовых клюшек О´Брайена, аккуратно поставленных на козлы, и прошли дальше, принявшись что-то громко между собой обсуждать.
О´Брайен тем временем уже погрузился в чтение:
«Ирландия – северо-западный форпост Европы, обращенный лицом к Северной Атлантике. Веками Ирландию знали во всей Западной Европе как страну, изобилующую легендами. Поэтому не удивительно, что именно там возник миф о двух самых больших сказочных островах Атлантического океана, одним из которых является остров Святого Брандана.
К сожалению, нам очень мало известно о том, как древние ирландцы странствовали по морям, но мы достоверно знаем о таких странствиях: из древнеирландского эпоса “Имрама” известно, что морские путешествия совершались в Ирландии еще до того, как стали фиксироваться исторические события.