– Франциско Ривейра.
– У тебя есть жена?
– Да.
– У тебя есть дети?
– Двое.
– Где они живут?
– В Адехе.
– Это на Тенерифе?
– Да.
– Ты оставил свою машину в порту?
– Да.
– Зачем тебе это?
– Что?
– Зачем тебе ловить нас на Сан Борондоне?
– На острове не должно быть чужаков! – почти кричал в ответ пленник.
– Почему?
– Я не знаю!
– Почему там не должно никого быть?
– Чтобы гуанче ничего не узнали!
– Чей это приказ?
– Осборна.
– Где этот Осборн?
– Он остался на острове.
– И что ты хочешь, чтобы мы сделали с тобой?
– Отпустите меня домой…
Андрей, наконец, остановился и отпрянул от лица пленника. Франциско Ривейра почти плакал. Видно было, что он никакой не профессионал, а случайно попавший в эту компанию наёмник.
– Я отпущу тебя, – склонился к нему Андрей и доверительно понизил голос. – Но ты должен мне чуть-чуть помочь.
Пленник кивнул головой в знак согласия.
– Нам нужны деньги.
Пленник снова кивнул.
– Немного денег.
Псевдогуанче закивал ещё активней.
– Ты приехал в порт на машине?
Кивок.
– У тебя в машине есть деньги?
– Нет.
– В каком порту твоя машина стоит?
– В Лос Гигантесе.
– Отлично. Когда мы доберемся до Тенерифе, ты пошлёшь сообщение своей жене и попросишь её привезти в порт деньги.
– Хорошо.
– И тогда мы тебя отпустим.
– Хорошо.
– А пока иди отдыхай, – Андрей взялся за кляп.
– И ещё нам нужно знать, что такое зуб мудрости? – вдруг добавил Герман. Пленник удивлённо на него воззрился.
– Понятно, не знаешь. А что такое «всевидящее око»? – спросил Герман.
– «Всевидящее око» – это западный «глаз»! – ответил вдруг пленник, закивав головой в знак того, что это место ему знакомо. – Скала-арка над Лос Гигантесом. Её ещё называют аркой прощения.
– Скала-арка над Лос Гигантесом? – повторил Герман.
– Да, её видно отовсюду из города – она находится прямо над портом.
– О чём ты его спросил? – вмешался Андрей.
– Теперь мы с тобой знаем, откуда начинать искать тайник! – возбуждённо схватил его за рукава Герман.
– Какой тайник? – не понял Андрей.
– Тот самый! Тайник гуанче, о котором написал португальский капитан! Всё, что написал о тайнике Гонсальвес, я запомнил слово в слово:
«На земле лежит человек.
Он подставил лицо восходящему солнцу.
Солнцу он здравствуй говорит -
Рот его открыт, а во рту – зуб мудрости.
Видит этого человека лишь птица.
Она всегда садится правым крылом к закату.
Но никто не знает, где она садится.
И есть ли эта птица вообще.
Лишь всевидящее око может птицу увидеть.
Но не хочет смотреть и отворачивается.
А птица продолжает сидеть
В своём гнезде.
Добравшийся до ока увидит,
Откуда наблюдает птица.
Дошедший до гнезда этой птицы узнает,
Где зуб мудрости вырос».
– Если хочешь знать моё мнение, то это бред сумасшедшего, – Андрей засунул в рот пленника кляп и безапелляционно сложил свои могучие исцарапанные руки на груди. – Какой зуб? Какие птицы?..
– Подожди, – Герман поднял в воздух оба указательных пальца и наклонился к товарищу. – Моё первое впечатление было таким же. Потом я стал анализировать. У гуанче высшим божеством считался Бог Солнца. Это присуще любой варварской, в смысле дохристианской, культуре. Поэтому если в стихе упоминается солнце – это первое свидетельство в пользу того, что сочиняли его сами гуанче, а не капитан Гонсальвес, который от безысходности вдруг обезумел, впал в детство и начал сочинять примитивные стишки. Во-вторых. После того, как человек что-нибудь где-нибудь прячет, ему необходимо оставить какой-то ориентир или метку, чтобы потом свой тайник отыскать, согласен? Вспомни у того же Стивенсона: дерево, череп, кости, сложенные в виде стрелки. В нашем случае в странном стихе зашифрованы те же метки: око, то есть какой-то непонятный глаз, потом птица, потом человек и, наконец, зуб. В-третьих, гуанче было важно, чтобы тайник был не настолько трудным, что никто не смог бы его найти: разгадка должна была быть доступной любому их соплеменнику, решившему тайком сбежать от испанцев на Сан Борондон. Поэтому в стихе и используются какие-то простые и всем известные символы.
– То есть ты хочешь сказать, что уже разгадал эту загадку?
– Нет, но я знаю, откуда начинать! – по тому, как легко и весело Герман это сказал, было видно, что он действительно уже всё продумал. – Теперь мы с тобой знаем, где находится это «всевидящее око»!
– Это тебе сейчас Рэмбо сказал? – Андрей кивнул на ничего не понимающего пленника, переводящего удивлённый взгляд с одного русского на другого.
– Именно! Этот «глаз» в Лос Гигантесе!
– В Лос Гигантесе?
– В скале над городом!
– В сам Лос Гигантес заходить опасно, – профессионально оценил Андрей. – Этот катер там все знают и, очень возможно, ждут. Но, похоже, выбора у нас нет. Да, кстати, и с властями нам пока лучше не встречаться. Во-первых, мы без документов, ну а потом, катер неизвестно чей и, вполне возможно, официально считается угнанным. Очень может быть, что уже завтра катер будет в розыске и в любом порту, где мы пришвартуемся, его найдут за секунду. Как объяснишь полиции, где хозяева? Поэтому, как только дойдём до Тенерифе, его нужно бросить.
– Так, а где будем жить? Денег у нас нет. У этого Ривейры семья, я не хочу его обирать.
– У Ривейры мы попросим деньги на такси. Только и всего. За него не беспокойся, – Андрей задумался. – Жалко конечно, что сам катер никому продать нельзя. С одной стороны, я местных барыг не знаю, а с другой – мне кажется, что хозяин катера будет против.
Он, как всегда, был мастер шутить с серьёзным лицом.
– Поселимся мы, я думаю, на квартире у одного моего старого знакомого. Точнее, знакомой. У неё же и денег займём.
– У тебя на Тенерифе есть знакомые? Настолько близкие, чтобы у них жить?
– Обижаешь, профсоюз! – комично надулся Андрей. – Пять лет подряд на Канары езжу! Иной год по два раза! Исесьно, есть. Как доберемся до Тенерифе, вызвоним одну девушку – она экскурсоводом на острове работает. Я с ней ещё в первый свой приезд познакомился. В этот раз, кстати, подарки ей вёз. Колбасу копченную, зефир «шармель», гречку, то-сё. Жалко, что всё утонуло.
– Гречка-то ей зачем? – удивился Герман.
– Ну, как это?! Гречка же в Испании не продаётся! Не знал? Да, да. Ни гречки, ни кефира, ни селёдки в этой стране нет! Черный хлеб и тот недавно появился: немцев стало на острове много, они его пекут. А со всем остальным – беда. Я как на Тенерифе еду – всегда с собой гостинцы беру.
– Интересно, не знал.
– А девушка очень хорошая. Живёт на острове сто лет, много знает. Лучший русский гид на Тенерифе, между прочим. Так что и с тайником нам поможет.
– Погоди, ты что, собираешься её во всё посвятить?
– Вообще, для её безопасности, делать этого, наверное, не стоит, – пожал широкими плечами Андрей. – Но, при необходимости, помочь она бы нам смогла. Посмотрим. Я ещё не решил. Определимся на месте по ситуации, как говорил мой бывший командир. О, гляди, – оживился он. – Радар проснулся!
На экране радара высветился остров. Вокруг начали выхватываться точки невидимых пока глазу небольших судов: рыбаки выходили на ночной лов. Вслед за радаром ожила радиосвязь. В установленных в углах капитанской рубки динамиках зашелестели скупые реплики чьих-то редких переговоров. По форме остров на мониторе напоминал трёхлучевую мерседесовскую звезду, а потому не оставлял никаких сомнений: перед ними был Эль Йерро, самый западный остров Канарского архипелага.
Герман выбрался на палубу. Он чувствовал на лице рассвет и брызги рассекаемых «бэйлайнером» волн. Пахло солёной водой. Катер слегка подбрасывало на волнах, его нос задирался кверху, легко перемахивая через валуны и ямы океанского шоссе. Темнота уже не казалась кромешной. Звёзды на небе тускнели, а луна не спеша уступала место заре. Впереди смутно темнел одногорбый остров, который и должен был быть Эль Йерро. До этого момента Герман видел его только с воздуха.