– Ну, тогда у нас с тобой есть теоретическая возможность познакомимся с самим Хуаном Карлосом Первым, – довольно потёр руки Андрей.
– Ну, к королю нас с тобой вряд ли подпустят. А у испанского правительства наверняка существуют секретные проекты особой важности, о которых ничего не знают и сами испанцы. У каждой страны такие имеются. А если без государства здесь не обошлось, то мы с тобой здорово влипли.
– Да уж. Шенгенской визы теперь больше не жди, – отшутился Андрей. Герман впервые за последние сутки рассмеялся.
– Головы бы наши в цинковой таре домой не послали. И то счастье.
– Это точно.
– Послушайте, – отпила свой кофе Анна. – а может всё-таки Сан Борондона не существует и всё это какой-нибудь большой розыгрыш?
– Я тоже бы так думал, – ответил Герман. – Если бы за нами три дня кто-то не гонялся, если бы мы не жили среди этих людей, не ели фрукты с их деревьев, если бы не нашли документы пятисотлетней давности и эту карту, на которую ты сейчас смотришь! Не думаю, Аня, что всё это у нас было обычной галлюцинацией.
– Но как же тогда всё это объяснить?!
– И вот сюда посмотри, – Андрей, смеясь, оголил толстый, изодранный до крови бок. – За эти четыре дня я потерял десять килограмм. Уверяю тебя, что лично мне это всё не приснилось!
– Выглядит, конечно, убедительно, – рассмеялась Анна. – Так что же всё это может означать? Что это за остров-фантом?
– Вот это и нужно выяснить. Может, гуанчский тайник как раз и прольёт на это свет, хотя Андрей недавно предположил, что тенерифский тайник наши похитители давным-давно нашли…
– А может, наоборот? – предложила свою версию Анна. – Может быть, о тайнике они и не подозревают? Раз в островную жизнь они не вмешиваются, то им и мумии обследовать нельзя?
– У меня в пещере было ощущение, что до меня там никого не было уже много много лет, – согласился Герман. – Опять же, если бы они в этой пещере побывали, неужели бы они оставили такие ценные рукописи? Явно бы их оттуда убрали и переправили в секретную лабораторию под микроскоп или в какой-нибудь государственном архиве заперли бы в стальной сейф. Так что не знаю.
Анна провела рукой по самописной карте из сундука капитана Гонсальвеса.
– Но тайник в любом случае нужно найти, – Герман обвёл обоих глазами. – Вы как считаете?
– Согласна, – ответила Анна.
– Обязательно! – отозвался Андрей.
ГЛАВА 39
Дорога спускалась в Маску головокружительным серпантином. С перевала была видна извилистая узкая дорога, на которой с трудом разъезжались идущие навстречу друг другу машины.
– У тебя с тормозами всё в порядке? – спросил Герман у Анны.
– Смотря с какими, – засмеялась девушка. – Если ты имеешь в виду тормоза машины, то да.
– Вся в меня – шутница! – подхватил Андрей. – Мой папа в таких случаях говорит: «Свинья от дуба не далеко падает!»
– Минуточку! – шутливо возмутилась Анна.
– Ой, я хотел сказать «яблоко от яблони»… – поспешно поправился Андрей.
Анна небрежно выкручивала руль своего «крайслера» до упора, второй рукой сжимая дымящуюся сигарету.
– Первый раз я по этой дороге ехала ночью, – рассказывала она. – Перевал Эрхос, через который идёт основная дорога с севера на юг, был закрыт: там дорогу как раз расширяли и объезд сделали через Маску. Вокруг – темень, фары только бордюры высвечивают, поворотов и правда было много, но ничего сверхъестественного я в этой дороге ночью не увидела. Ещё помню, подумала: чего всех этой Маской пугают? Подумаешь, повороты! А в следующий раз поехала туда уже с экскурсией. При свете дня. Вот тогда, когда увидела все эти обрывы и серпантины, ужаснулась. Если бы я всё это увидела в тот первый раз, ни за что бы здесь проехать не отважилась.
– Да уж, дорожка не для слабонервных, – отозвался с заднего сиденья Герман, почувствовав, как вспотели ладони.
– А туристы мои, бывало, ручки над дверью пассажирского сиденья отрывали! Представляете, берут машину в прокате, а вечером вместе с ключом от машины сдают ручку оторванную. Сразу ясно: люди в Маску ездили.
Коленки Германа упирались в спинку переднего сиденья. От тесноты и замкнутости пространства «крайслера» начинало укачивать.
Через дорогу прямо перед машиной пробежал кролик.
– Кроликов здесь море, – прокомментировала Анна. – Кроме редких муфлонов – это единственная добыча местных охотников. Это же главное блюдо местной кухни! Если вас когда-нибудь спросят о трёх столпах местной канарской кулинарии, знайте: это кролик в соусе сальморехо, картошка в мундире и соус мохо. Кухня у канарцев простая. Домашняя. Картошки много едят. Любят супы, вроде овощного потахе, гофио, козий сыр. На десерт, как правило, едят свежие фрукты типа папайи или ананаса, либо жарят в сиропе банан. Обливают потом коньяком и поджигают. Очень вкусный десерт. «Банана фламбе» называется. Если в ресторанах увидите – сразу заказывайте.
Маска оказалось крошечным селением, приютившимся на хребте живописной зелёной скалы. Скала возвышалась над зеленевшей долиной, уходившей вниз к океану. Тесные канарские домики жались друг к другу, утопая в зелени лавровых деревьев и виноградников. Черепичным крышам было лет сто, а полуразвалившиеся деревянные балконы были любовно отреставрированы и облагорожены. Периодически до уха доносились кукареканье петухов и блеяние невидимых коз. С каждого забора свисал кошачий хвост: кошек здесь было явно не меньше, чем местных жителей. Умиротворение нарушали лишь толпы туристов, позировавших на фоне деревянных вывесок и толпившихся у входа в сувенирную лавку.
– С приездом, – Анна, наконец, дернула на себя ручник и заглушила двигатель. Герман облегчённо вздохнул. – Так, прежде всего, пойдёмте чего-нибудь выпьем у Рикельме.
– Это кто такой?
– Это местный. Один из немногих, кто живёт здесь всю жизнь. Представляете, он в Маске родился и никогда никуда отсюда не уезжал! Он застал ещё те времена, когда здесь не было ни дороги, ни телефона. Дорогу построили лет 25 назад. Тогда же провели телефон и поставили радиоантенну. То есть представляете: в восьмидесятом году цивилизации здесь не было вообще! А Рикельме было тогда уже двадцать. Раньше его семья выращивала здесь фрукты, а сейчас у него небольшой отельчик и кафе на обрыве. Закажу вам его фирменный сок из собственных апельсинов, папайи и банана.
– Прямой потомок пиратов, короче, – резюмировал Андрей.
– Очень может быть, – согласилась Анна. – Говорят же, что Маска – это пиратская деревня. Настолько место уединённое, что пираты вполне могли бы здесь жить, хотя до моря далеко – три часа нужно спускаться по очень извилистым тропам, чтобы до бухты Маска дойти. Кладов в Маске и правда находили немало. Причём очень богатых кладов. Наверняка, и до сих пор их находят, только не сообщают об этом никому.
– Интересно, – задумчиво отозвался Герман. Ему нравилась эта деревня. Это было первое типичное канарское селение, в котором он оказался. Здесь было очень уютно и спокойно. – Хотя не знаю, согласился бы я прожить здесь всю жизнь? Как этот Рикельме.
– Ну, а что, – подмигнул своему товарищу Андрей. – Бывают варианты и похуже…
Ресторан у Рикельме был действительно колоритный. Вымощенная обломками вулканического камня пешеходная тропа, которая в этом селении, видимо, имела полное право называться улицей, проходила прямо через ресторан. Слева под низким деревянным навесом помещалась пара узеньких залов, а справа, нависая над обрывом и, упираясь в хорошо промазанные лаком древние, но ещё крепкие поперечины изгороди, на крошечных террасках стояли разномастные столы, стулья и лавочки, сколоченные из старых досок, придававшие антуражу непередаваемый уют. На столики были водружены стоптанные походные башмаки, из которых торчали стебли кактусов. Башмаки служили хозяину цветочными горшками. Вокруг свисали листья пальм, торчали тощие стебли агавы и краснели цветы разросшегося на свободе буганвиля и ярко синие цветы какого-то неизвестного Герману дерева.