Порывы теплого ветра донесли до него букет каких-то незнакомых запахов, душистых и терпких, какие бывают только в южных широтах и происходят обычно от экзотических цветов или фруктовых деревьев. Герман тут же вспомнил, что голоден, хочет пить, и что ничего не ел со времени скудного обеда в самолете.
Вот только когда был этот обед: вчера или позавчера? Судя по недовольствам голодного желудка, пролежать на берегу, теоретически, он мог и сутки.
«Жаль, что часы пропали: там был календарь…»
Удручало одно: внизу в долине не было видно ни одного селенья. Долина казалась безлюдной и необитаемой. Странно было не найти людей в таком живописном и удобном для жизни месте.
Герман ещё раз окинул взглядом долину. До переливающегося лунными блестками ручья было не больше километра, поэтому он решил двигаться к нему и направился вниз. Ещё одна мысль, которая не давала Герману покоя: на каком из островов он всё-таки мог оказаться? Тенерифе отпадал сразу, потому что самолёт улетел очень далеко от тенерифского берега.
К западу от Тенерифе, если он правильно помнил, находилось три острова: Ла Гомера, Ла Пальма и Эль Йерро. Получалось, что Герман должен был сейчас быть на одном из них.
Перед нынешней поездкой Герман – хотя, наверное, больше его жена, которой всегда доверялась информационная подготовка к путешествию – облазили весь интернет в поисках информации о Тенерифе и Канарах вообще. За последние несколько лет это стало у них хорошей традицией.
Из всего собранного материала о соседних с Тенерифе островах Герман мог вспомнить немного. Например, говорилось там, что самым зеленым, самым насыщенным водой и самым красивым островом архипелага считается Ла Пальма. Ла Пальма слыла местной канарской Андалузией: остров сплошь покрыт зеленью, с огромным количеством озёр и водопадов. Канарцы называют его «ла исла бонита», то есть «красивый остров». Судя по обилию зелени и полноводному ручью, к которому Герман сейчас продвигался, он вполне мог оказаться именно на Ла Пальме. И, тем не менее, этот достаточно логичный вывод его чем-то смущал. Вот только чем именно, понять он пока не мог…
Соседний остров Эль Йерро по описаниям должен был быть куском базальтовой скалы, торчащим из океана, с редкой и скудной растительностью и неприветливыми пейзажами. В пользу того, что Герман мог находиться на Эль Йерро, говорило то, что Эль Йерро был самым западным островом архипелага, а падающий самолёт летел от Тенерифе как раз в этом направлении.
Оставалась ещё Ла Гомера. Возможность того, что он именно на ней, Герман как раз и обдумывал. Насколько он помнил из путеводителя, вулканов на Ла Гомере не было: все они затухли десятки тысяч лет назад. Поэтому остров был зеленым и лесистым. На вершине острова, среди тумана и низких облаков росли вересковые леса и знаменитая лаура сильва – лавровые деревья третичного периода, которые каким-то чудом на этом острове сохранились. Ла Гомера числилась в списке заповедных территорий, охраняемых ЮНЕСКО, и считалась наследием человечества. У кого-то в интернете он ещё прочитал, что «если вы хотите увидеть, как выглядела Европа при динозаврах, отправляйтесь на Ла Гомеру».
«Вот я сюда и приехал», – безрадостно усмехнулся он.
Экскурсию на этот остров Герман представлял себе несколько по-другому.
Помимо того, Ла Гомеру за уединенность и красоту любили канарские молодожены, проводя здесь свой медовый месяц. Эти описания очень подходили под незаселённый зелёный пейзаж, видимый Германом сейчас.
«Но стоп! – Герман даже остановился. – В версии с Ла Гомерой не сходится математика. После того, как он видел Ла Гомеру в иллюминаторе, самолёт до момента падения летел ещё минут пять – десять. Лётчик говорил, что скорость у самолёта была девятьсот пятьдесят километров в час. Допустим, что с неработающими на левом крыле двигателями скорость была вдвое, а то и втрое меньше, пусть двести – триста километров. Но триста километров в час – это пять километров в минуту, то есть за десять минут мы должны были пролететь пятьдесят километров. Смог бы я без сознания дрейфовать обратно к Ла Гомере пятьдесят километров? Маловероятно. Значит, я ближе к месту крушения и, скорее всего, на Ла Пальме».
«Нет, – ответил он тут же на свои мысли. – С Ла Пальмой тоже не сходится!»
Он хорошо помнил фотографию Ла Пальмы: на острове должны быть два достаточно высоких вулкана. Говорили, что когда смотришь на него с Тенерифе, он похож на двугорбого верблюда, лежащего в океане. По высоте вулканы Ла Пальмы уступают знаменитому тенерифскому Тейде около полутора тысячи метров, но даже вулкан высотой 2.400 метров на Ла Пальме должен быть виден отовсюду!
Герман даже остановился, чтобы ещё раз оглядеться. Он был в низине, невдалеке от ручья, но ни отсюда, ни с холма, оставшегося далеко позади, никаких высоких вулканических образований, которые могли бы быть лапальмскими вулканами, он заметить не смог.
Опять же, Ла Пальма должна быть достаточно плотно заселена: это один из самых населённых островов на западе архипелага, а здесь Герман не видел никого. Здесь не просто не было ни души, здесь не было даже признаков человеческого присутствия: ни огонька в горах, ни дорог, ни шума. Только близкий шелест волн по песчаному пляжу и насыщенный южный аромат наполняли эту тихую ночь.
«То есть не Ла Пальма… И всё-таки где же я, чёрт возьми, нахожусь?»
И тут до него дошла самая ужасная правда, которой всё это время удавалось от него ускользать. Самое явное несоответствие всех его умозаключений и предположений. В его теориях не сходилось главное: песок на пляже, куда его выбросило волной, был белым. Но! Ни на одном из западных канарских островов… белых пляжей не существовало! Все пляжи Ла Гомеры, Ла Пальмы и Эль Йерро были с чёрным вулканическим песком!
Вдоль его позвоночника пробежал озноб. Тихая южная ночь вдруг стала неуютной и враждебной. Герман инстинктивно обернулся и сделал это очень вовремя: из темноты на него со страшной скоростью нёсся человек.
ГЛАВА 8
Лайам О´Брайен любил слушать радио.
На Тенерифе вещали три англоязычных радиостанции, и любой соотечественник О´Брайена чувствовал здесь себя, как дома. Сам О´Брайен, в отличие от большинства британских туристов и живущих здесь постоянно иммигрантов, обладал уникальными способностями к языкам и свободно владел не только английским и родным ирландским, но и испанским, немецким и арабским языками. Вчера и сегодня О´Брайен старался не выключать радио вообще. На Канарах произошло из ряда вон выходящее событие – авария русского самолёта, приводнившегося в открытом океане. Вот уже почти двадцать часов полным ходом шли спасательные операции, и О´Брайен не пропускал ни одного выпуска новостей.
Вырулив из подземной парковки коммерческого центра «сафари» в Лас Америкасе, он включил радиостанцию «Оазис ФМ» и принялся ждать. Сейчас как раз должны были передавать новости. В динамике отгремели последние аккорды забытого шлягера какой-то состарившейся рок-звезды, которую на этой радиостанции очень любили, и после короткого блока новостей из Лондона бодрый голос диктора сообщил:
– Перейдём к местным новостям. Главная новость дня сегодня – российский пассажирский самолёт, следовавший по маршруту Москва – Тенерифе и совершивший вынужденную посадку в открытом океане, в шестидесяти километрах к западу от Эль Йерро. Спасательные и поисковые работы в районе места посадки продолжались сегодня всю ночь и весь день. На данный момент из зарегистрированных двухсот восьмидесяти пассажиров и членов экипажа обнаружены и эвакуированы двести семьдесят восемь человек. В достаточно тяжелом состоянии находятся семеро пассажиров, сейчас они на Тенерифе, им оказывают помощь в университетской клинике города Ла Лагуна. Двести девятнадцать человек получили лёгкие травмы и сотрясения, большинство из них уже переправлено в клинику Канделярия на Тенерифе. Часть пассажиров находятся в госпиталях и клиниках островов Эль Йерро и Ла Пальмы. По словам врачей, угрозы жизни не существует ни для одного из спасенных людей. Летальных исходов не зарегистрировано. Спасатели и официальные лица признают аварийную посадку русского борта чрезвычайно удачной, а действия пилотов исключительно профессиональными.