Когда Паша вошел вместе со вторым секретарем в кабинет Асланова, все заранее подготовленные слова мигом вылетели у него из головы. Асланов встретил его приветливой улыбкой, пожал руку и сказал в шутку:
- Ну что - отвоевались, теперь можно и отдыхать? Садитесь, пожалуйста!
- Нет, товарищ Асланов, - возразил Паша, - вынужденное безделье тяготит меня.
- Чем в таком случае не устраивает вас наше предложение?
Только сейчас Паша вспомнил свои доводы. Но ему было как-то неловко высказать их. Перед ясными глазами Асланова, излучавшими всю внутреннюю силу этого человека, он почувствовал себя беспомощным, какая-то безотчетная робость сковала ему уста.
- Браться за легкую работу может всякий. Это не требует ни смелости, ни искусства, - внушительно сказал Асланов.
В дверях, ведущих в смежную комнату, показалась молоденькая, краснощекая и черноволосая девушка в белом фартучке и с подносом в руках.
- Подай товарищам тоже! - сказал Асланов, принимая от нее чай. Положив в стакан кусочек лимона и со звоном размешивая сахар, он вспомнил что-то и вопросительно посмотрел на девушку: - А на урок не опоздаешь?
- Нет, у меня еще пятнадцать минут. - Довольная заботливостью Асланова, девушка улыбнулась и скрылась за дверью.
- По всем предметам получает отличные отметки. Иногда я сам проверяю ее. Ведь когда-то я был учителем... - Асланов всегда с грустью вспоминал годы своей юности. - Выходит, и я должен просить партию, чтобы вернули меня к прежней профессии. Так, что ли? Но вот что странно: когда некоторые товарищи возвращаются с фронта и мы направляем их на работу, которая обычно кажется им недостаточно ответственной, то воспринимают это как личное оскорбление, становятся на дыбы. А вы?
Уловив в голосе Асланова нотки добродушной насмешки, Паша застенчиво ответил:
- Вероятно, они проявили больше героизма, товарищ Асланов. Или же до войны бывали на высоких должностях.
Та же самая девушка вошла снова и поставила перед вторым секретарем и Пашой по стакану чая.
- У всех Искандер-заде, кажется, сложилась привычка перечить мне, заметил, улыбаясь, Асланов, намекая в шутку на мастера Рамазана. - Конечно, принуждать вас мы не станем, раз предлагаемая работа вам не по душе. Но все же подумайте.
К вечеру того же дня Паша сообщил по телефону свое решение:
- Я согласен!
Все дни, пока длилась буря, Паша, как и некоторые другие работники горкома, проводил на промыслах. Если бы ему предложили сделать доклад о событиях, имевших место во время бури, он не удержался бы от цветистых фраз: "Героическая армия бакинских нефтяников, вступив в единоборство со слепыми силами разбушевавшейся стихии, грудью отстояла в эти дни свои позиции и благодаря несокрушимой воле вышла победителем из небывалого сражения как на суше, так и на море!"
Ураганный ветер валил с ног даже самого сильного человека. Но на открытых всем ветрам и лишенных какого бы то ни было укрытия буровых не было рабочего, который просил бы пощады у разнузданных сил природы. Ни одна качалка не замедлила и не остановила своего движения. Работа по капитальному ремонту шла своим обычным порядком. Из морских скважин в хранилище беспрерывно текла нефть. И Паше казалось, что чем больше беснуется стихия, тем крепче и мужественнее становятся люди, тем больше растет их упорство и стойкость. Это и на самом деле было так.
Не успел Паша вылезть из машины и ступить ногой на землю промысла, как стал невольным свидетелем ничем не примечательного на первый взгляд происшествия.
Порывом ветра свалило старую вышку одной из буровых треста Лалэ Исмаил-заде. Паша подошел к бригаде, собравшейся у места аварии, и услышал слова, с которыми обращался низенький и пузатый парень к своим упавшим духом товарищам:
- Опозорились, ребята. Скажут, что ураган свалил не вышку, а сломил наш дух. Если мы не поднимем вышку и не поставим ее на место, пятно позора останется у нас на всю жизнь.
Ухватившись единственной рукой за шапку и силясь устоять на ногах, Паша повернулся спиной к ветру и, пятясь, поравнялся с ремонтниками.
Он правильно говорит, ребята, - поддержал он низенького и толстого парня. - Через несколько дней все забудут об урагане. Но вышка, которая валяется на боку, запомнится надолго.
Ребята смущенно посмотрели на Паш/. Этим взглядом они словно признавали свое бессилие. А толстяк обернулся к товарищам и, как командир, поднимающий своих бойцов в атаку, широко раскинул обе руки и крикнул во весь голос:
- Берись, ребята! Покажем, на что мы способны!
Члены бригады засуетились. Толстяк закрепил конец стального троса на корпусе вышки, а другой конец привязал к трактору. Заговорил мотор молчавшего до сих пор трактора. Паша не верил, что им удастся поднять вышку. Он обратился к одному из парней:
- Как зовут этого молодца?
Вой ветра заглушил ответ.
- Как, как? - переспросил Паша, приложив ладонь к уху.
- Самандар!
Оставив ребят делать свое дело, Паша неверными шагами прошел мимо буровых, вышел к асфальтированной дороге и, пройдя с трудом еще шагов пятьдесят, остановился перед длинным одноэтажным домом, окрашенным в белый цвет. Здесь помещалась контора второго промысла треста Кудрата Исмаил-заде. Паша шагнул в дверь, поздоровался со знакомым заведующим и, рассказав ему о виденном, попросил послать рабочих помочь бригаде подземного ремонта. Заведующий промыслом безнадежно махнул рукой:
- Легче оживить мертвеца, чём эту буровую!
- Все же надо бы послать, - настаивал Паша.
- Кого, товарищ Искандер-заде? У нас у самих хлопот полон рот. Да и буровая-то не нашего треста. Тут со своими делами никак не управишься, где уж за чужое браться? - Он схватил висевшую на ручке массивной несгораемой кассы помятую фуражку и стремительно вышел из комнаты. Из-за двери донесся его сердитый голос:
- Сейчас же вернись на свой участок! Мне некогда болтать с тобой!
Чтобы узнать, с кем он говорит, Паша выглянул за дверь и увидел в коридоре Дадашлы.
- Что это с нашим завом? Совсем растерялся, бедняга, - пожимая плечами, проворчал Дадашлы и вдруг заметил Пашу. - Добро пожаловать, товарищ Искандер-заде! Разрешите поздравить вас. Стало быть, теперь уже не будете читать нам лекции?
Паша протянул ему руку.
- Почему это? Я и теперь на агитационно-пропагандистской работе. А ты почему не на своем участке?
- Потому что такие бури мне нипочем. Все мои скважины работают, как часы. С начала урагана даю нефти на десять процентов больше. Иначе зав не так бы отделал меня. Да вот зародилась у меня одна идея и со вчерашнего дня не дает покоя. Хотел поговорить с завом, - не вышло.
- Что за идея?
- Трудно говорить на ходу. Если не торопитесь, уделите мне минут десять.
- Пожалуйста.
Они вошли в кабинет заведующего. Паша плотно затворил за собой дверь.
- Жалоба?
- Нет, нет. Не люблю жаловаться. Если случится на что жаловаться, выступаю на собрании и крою напролом... У меня есть одно рационализаторское предложение.
- Давай выкладывай. Я тоже кое-что смыслю в этих делах.
Паша сел за стол заведующего, а Дадашлы, прислонившись к стене около него, начал утирать платком запыленное лицо.
- Ах, да, хорошо, что вспомнил. Повремени минутку. - И Паша позвонил Лалэ Исмаил-заде. - Во-первых, здравствуйте, Лалэ-ханум... Спасибо, большое спасибо. Но вот видите, с первых дней назначения не повезло. Буря-то какая разыгралась... Да, когда я шел сюда, наткнулся в районе вашего треста на сваленную вышку... Вы уже знаете? А нельзя ли помочь этой бригаде?.. Гм!..
Вы так думаете? Я встретил там парня, по имени Самандар. Если остальные такие же, тогда вы правы. Обязательно поднимут. Ну что ж? Подождем.
Кончив разговор, Паша обернулся к Дадашлы:
- Ты знаешь их?
- Да, наши комсомольцы. Но вряд ли из этой скважины выйдет толк. Все оборудование вышло из строя...
Оба с минуту молчали. Снаружи доносился рев урагана. Ветер выл в стальных переплетах соседних вышек, как стая голодных волков.