— И вы? — только и смог вымолвить он, нервно подергивая бородку, по-прежнему изящными пальцами аристократа. — И вы… Позвольте, позвольте… — Артюхин пытался перебить сокамерника, чтобы тот не спешил вываливать на него потоки своих злоключений. Но Санек уже разогнался и не желал тормозить — рассказал все, что мог, и внутри стало легко. Опустошенный он, не вставая, откинулся к стене и закатил глаза в каком-то изуверском блаженстве. Теперь их трое. Одержимых одним и тем же. «Не зря охранка копала под профессора, ох, не зря…» — крутилось в голове. Пусть теперь «его превосходительство» складывает этот чертов пазл. Ему одному ни за что его не собрать, а уж самоварной бабе и подавно.
— Тут нужно все осмыслить. Выдвинуть версии и проверить.
— Я только за. Самому надоело шарахаться. Ясен пень, что химик этот нахимичил чего-то. Вы же грамотный. Лично его знали. Не зря газетчики ему шили криминал. Что там за видения у людей были от его газов? Не помните?
— Не помню…
— Мы с Лушей каких-то тварей видели, вроде птица, а задница с хвостом, как у льва. И прозрачная такая тварина! Накрыла меня первый раз тогда. Может газы эти и были… Луша там прибиралась у профессора в подвале, где он химичил. Тоже могла глотнуть каких испарений. У меня в школе ни одной четверки не было… Откуда мне химию знать. Химичке сено валял в сарай… Эта… она мне трояк поставила… за труды. За сено. — Уши Санька вспыхнули, но камерные сумерки не выдали позорной связи. Да и было это всего-то раз. О чем и вспоминать стыдно.
— Химеры?
— А хрен их знает… Хотя… Я же в привычном Питере был, когда меня накрыло. Никаких там опытов давно никто не ставил. Двор закрыт. Башня тоже. Ее вообще снести хотели… здесь что-то другое… — И тут он вспомнил, как Луша обмолвилась про склянку с чем-то вроде мелкой соли. Ту, что в лаборатории нечаянно своротила, просыпала, пол с ней помыла, а после притащила в дом, чтобы доктор не заметил. А ведь и Санька тогда во время потопа какой-то пузырек задел.
Подозрения свои он тут же изложил Артюхину, чем заставил его надолго замолчать. Санек уже и не чаял получить ответ, но тут «ваше превосходительство» подал голос:
— Возможно, вещество это есть катализатор и ускоритель процессов… — глубокомысленно изрек дед и снова погрузился в размышления, не обременяя ими легкий мозг собеседника. Благодарный Санек не мешал образованному человеку строить догадки. Его собственный мозг, не тренируемый ни чем практически со школы, настолько одеревенел, что с трудом складывал слова в предложения.
— А что если вода… — беспокойно ворочаясь с боку на бок, беседовал сам с собой Артюхин, выдавая в окружающее пространство лишь обрывки сентенций.
«Только бы не смылся, только бы не…» — млея в генеральской бекеше, заклинал Санек неизвестную силу, пока не заснул.
Тычок пришелся аккуратно в почку.
— Ты погляди на него! Отжал тулуп у бомжика, нехристь, — хохотнул полицейский, надевая на еще не совсем проснувшегося парня наручники.
— Сам дал, — огрызнулся Санек. Остаток их общей с дедом ночи пролетел для него в богатырском сне. Да таком крепком, что исчезновение сокамерника он не почувствовал и теперь осоловело глядел в пустой угол, где ни «градоначальника», ни его вещей не наблюдалось. — Я верну…
— Ага. Если догонишь. Выпустили его, сиганул оленем… — Лицо полицейского светилось, каким-то неземным счастьем, так словно ему присвоили внеочередное звание и вместо старшего сержанта, дали сразу майора ФСБ. — Сейчас расскажешь, какого хрена голый возле участка околачивался и пойдешь кофе пить с круассанами.
От неаппетитных шуток сержанта Санька замутило. Он скрючился, поднес руку к желудку потом ко рту, крякнул, подавляя рвотные спазмы, и едва выпрямился, умоляюще глядя на сопровождавшего его полицейского.
— Давай, давай, — безжалостный охранник погнал его на второй этаж, не дав заглянуть в сортир. — Не дуркуй. Сперва допрос, потом понос, — рассмеялся он за спиной у Санька.
Возле кабинета, где его тормознули, уже устроились рядком две тетки с помятыми лицами. В руке у одной дрожала повестка. Появление босого парня в тулупе неожиданно их развеселило. Перешептываясь и хихикая, они разглядывали бледноногого разбойника, очевидно строя версии насчет его преступления.
Конвоир приказал сесть и Санек тяжело бухнулся на стул. Не сдерживаемая застежками бекеша разошлась на животе, обнажив, интимные подробности гардероба. Тетки изумленно ойкнули и больше не отрывали глаз от стенда «Внимание, розыск!»
Санька завели первым. Сняли наручники и оставили один на один с капитаном. Тот с ходу щелкнул на него зубами, как крокодил на лань: