И тут внезапно оглохший Саня вскипел. Ему порядком надоело это немое кино. Изо все сил он хлопнул коробейника по плечу! Однако, презирая все законы материального мира, рука прошла сквозь тело и безвольно повисла. С каким-то остервенением, он поддал ногой лоток, но и нога не встретила никакой преграды.
«А-а-а!» — взревел он немым ртом, бухаясь на колени в столетнюю пыль, которая ничего не могла испачкать. Сквозь бесплотное тело просвистал экипаж, запряженный парой гнедых, но несчастный даже не вздрогнул.
Первозданная тишина накрыла его непроницаемым колпаком. Вторгшиеся в сознание люди-голограммы, оказались страшнее живых людей с ножами и пистолетами.
Все вокруг поплыло, и только сверкали на солнце купола Андреевского собора. Он закрыл глаза и стал молиться, бормотал себе под нос что-то несвязное, пока болезненный удар в спину не вернул в реальность.
— Тебе тротуара мало?! Чо на дороге разлегся, пьянь? — Саня поднял голову и, увидав морду со смартфоном у уха, заулыбался этакой довольной псиной. — Еще и скалится, укурок! — не унимался мужик.
Санек тяжело поднялся — похоже, его тело чуть не угодило под колеса реальной бехи — пошатываясь, подошел к машине и, наклонившись, поцеловал запыленный бампер. Хозяин тачки, не оценив порыва, хотел достать «тварь» поджопником, но не дотянулся и пустил вслед убегающему парню очередь нецензурной брани.
Самые распрекрасные слова в мире не были бы так приятны теперь его уху как эти помойные инвективы.
Глава 3
Теплый июньский вечер гонял ласковый ветерок по сквозным линиям Васильевского острова. Прохожие спешили, кто по домам, кто по делам. Только Сашка болтался неприкаянным фантиком по летним мостовым. Тревога не покидала его, и он в напряженном ожидании всматривался в фигуры и лица прохожих и проезжих, ловя себя на мысли, что за тем поворотом его снова накроет. Что уж говорить, возвращаться в квартиру он не решался. Но понимал, что рано или поздно придется. Вещи там, да и деньги, пусть немного, тысяч десять, но их в ближайшее время должно было хватить на жизнь.
Найти приличную работу со стабильной зарплатой без образования, без прописки, да и с внешностью далекой от модельной — проблема похлеще глобального потепления. Пусть и был Санек крупным парнем, высоким, да широким в плечах, лицо имел настолько невыразительное, что хоть плачь: белобрысый, с бледной поросячьей кожей и блекло-голубыми глазами под прозрачными ресницами. Единственная строка в его резюме могла привлечь работодателя — непьющий. То есть совсем. Даже на Новый год! И к табаку никакой тяги. «Перекурам — нет!» — мог бы он гордо носить на груди значок из чистого золота. На этом все его достоинства заканчивались, а дальше начинались недостатки, коим нет числа. Армейская служба не закалила в нем ни характера, ни воли. Год, как один маршбросок с автоматом, но он выдержал, пережил и расслабился. Единственное, чему научила его армейская служба — обувь должна сиять!
Примостившись на скамейке, он разглядывал нечищеные бронзовые ботфорты бомбардира Василия, посаженного памятником на Седьмой линии и никак не мог определиться, что делать. В животе дремал вулкан страха готовый в любую секунду затопить ужасом сознание и ввергнуть в безумие. Саня гнал от себя мысль, что он свихнулся, но та не собиралась его отпускать. Успокоиться не получалось. Другой бы на его месте накатил и забылся, но он не пил и не владел самогипнозом, оттого снова потопал в аптеку за помощью, благо аптек этих было натыкано чуть ли не в каждом доме.
— Мне бы успокоиться, чем-нибудь недорогим.
В кармане лежало рублей пятьсот и если не шиковать, то вполне хватило бы на неделю.
— Пустырник, валериана…
— Давайте, что дешевле.
— По две таблетки три раза в день, — любезно подсказала аптекарша, протягивая коробочку с успокоительным, — но можно и три, добавила, оценивая габариты покупателя.
Вернувшись на ту же скамейку с бутылкой воды, Саня для надежности заглотал сразу все десять, что были в блистере и как-то сразу забылся.