Я пролежала в полудреме часа два, как вдруг в дверь спальни постучали. Это был Дитер. Хотел узнать, как я себя чувствую и не нужно ли чего.
— Мы скоро заканчиваем, все уже снова в лучшем виде, — доложил он. — Вот только голова немного гудит. Пройтись не хочешь?
Часок прогуляться в бодрящем ноябрьском тумане, разумеется, куда полезнее, чем трутнем валяться в постели. И все же я отказалась; сама мысль о том, что Марго с Левином останутся в доме наедине, была мне непереносима, хотя не далее как в понедельник это все равно неминуемо произойдет.
— Марго здесь не место! — вдруг громко заявила я самой себе. Письменное уведомление о выселении — это будет мой первый шаг. Завтра же, решила я.
Слава богу, у Марго хватало ума не появляться у моего одра, зато пришел Левин, спросил, не нужно ли еще чаю или, может, сварить суп из пакета.
— Марго тоже неважно себя чувствует, — заметил он более чем некстати.
Я продолжала смотреть в окно.
— Ты в отпуске в этом году еще не была? — начал он снова.
Даже в самом скверном настроении я все равно любопытна.
Левин извлек из кармана свадебное приглашение. Изабель Бётхер, стоматолог и доктор медицины, объявляла о предстоящей свадьбе с коллегой-медиком, чьи бесконечные испанские имена вкупе с фамилией и титулом едва уместились на карточке. Это его однокурсница, пояснил Левин, она была в Гранаде и там влюбилась в молодого человека из семьи испанских грандов. Свадьба в Андалусии — ради этого стоит прошвырнуться.
Даже в самом мерзком настроении кто же станет против такого возражать? Свадьба, правда, уже в субботу.
— А билеты на самолет еще есть? — спросила я.
Левин рассмеялся. В самолете с тоски сдохнешь, нет уж, он, разумеется, поедет на «порше».
Я недовольно промолчала. Больше чем на пять дней меня с работы не отпустят, на машине это слишком утомительно.
— Езжай один, — едва слышно выдохнула я.
Левин покачал головой.
— На такие расстояния хорошо ездить с напарником, сменяя друг дружку за рулем. Ну почему ты не хочешь? Ты еще совсем не такая старая.
Разумеется, он хотел пошутить, но меня его шутка задела.
— Ты хоть представляешь себе, что значит иметь постоянную работу? Подобные эскапады только для бездельников-студентов хороши, да и то в каникулы.
— Да ладно тебе, я же не настаиваю, — легко уступил он. — Спрошу Дитера и Марго.
— Если ты поедешь с Марго, я завтра же подаю на развод.
Левин уставился на меня.
— Да ты никак ревнуешь?
— К этой? Я просто не выношу ее, и ты это знаешь. Но ревновать к ней — слишком много чести.
Видимо, Левин почуял неладное. Он ретировался.
Вечером я узнала, что он выезжает завтра спозаранку и один, Дитер с ним поехать не может.
— Не волнуйся, я время от времени буду делать привал, — сказал он мне.
Я приняла пять таблеток валерианки, чтобы утром по привычке не встать и не сварить ему кофе. Левин упаковал вещи в дорогу, потом, должно быть, поспал около меня часа два-три, хотя я этого уже не заметила. Когда я проснулась, и Левина, и его «порше» уже и след простыл.
На выходные мы с Марго оставались в доме одни, и я вознамерилась нагрузить ее работой, как последнюю батрачку. Несколько раз она с тоской спрашивала меня, на что мне сдались эти мансарды. Допустим, для гостей, неумолимо отвечала я, или под библиотеку, а может, мастерскую оборудую.
Эти комнаты под крышей все еще были не отремонтированы. Я надумала постелить там ковровые дорожки, а стены оклеить светлыми обоями. Марго стонала. Какой толк все убирать и чистить, коли все равно делать ремонт? В каком-то смысле она была даже права, но вековую грязь и паутину я в принципе в доме не терплю, это рассадник паразитов и всяческой нечисти.
Мы драили и мыли все сообща.
— Вот уж не думала, — заметила Марго заискивающе-свойским тоном, — что в такой малявке такая сила.
Надо понимать, это был комплимент. Я промолчала, но ее это ничуть не смутило.