Тем временем мы вошли в деревушку из двадцати, примерно, больших хижин, стоящих на высоких, около полутора метров высотой, сваях, и меня усадили под одним таким домиком.
- Пить, - сказал я, показывая большим пальцем правой руки на чуть приоткрытый рот.
Вождь протянул мне зелёный кокос, чуть побольше сорванных мной, и большой тесак. Я обрадовался и сильными ударами срубил оболочку с верхушки, а потом, проковыряв две дырочки в том месте, где орех крепился черенком, быстро добрался до жидкости. Сделав несколько больших глотков, я предложил напиток вождю, но тот отказался.
- Ты ведёшь себя, как мы. Ты кто?
- Человек.
- Нет. Человек, это мы, а ты кто?
- Я белый человек
- Ты - муслим. Значит не порту, а араби. Но араби не белый. Ты - белокожий. Ты кто?
- Я белый араби, - сказал я.
- Ты сильно большой для араби. Сильный. Ты больше похож на порту.
- У меня мама порту, а папа - араби.
Вождь и все окружающие восторженно заговорили вразнобой, что-то объясняя друг-другу. Смысл я улавливал с трудом. Им нравилось, что мой папа араби, и удивлялись, что так можно.
- Где твой дом?
- Очень далеко.
- Там? - Спросил вождь, и показал на запад.
- Там, - показал я на север, а потом меня, как стукнуло.
Если в восьмидесятых здесь была цивилизация, а сейчас её нет, то я где? В каком времени? В прошлом, - это точно, но когда? Если португальцы и арабы, то это уже не менее, чем шестнадцатый век, потому, что в пятнадцатом их не было, а в семнадцатом тут уже шлялись и голландцы с англами.
Эти мысли пролетели мгновенно, и я махнул рукой на запад, а сам подумал:
- "И на каком же мне языке общаться с европейцами, если повстречаюсь? Кто я?"
Португальского я не учил. Учил английский, и немного фарси. Значит я - араби, муслим. Внешние признаки у меня соответствовали. Готовили к работе в исламских традициях.
- Люди порту где?
- Люди порту плохой. Там, - сказал вождь и махнул рукой на видимый остров.
- Я Пит, а ты?
- Ты Пит ? (Ты лента?) Я - Салах Сату Йанг Меманггил Ху*ян (Тот, кто зовёт дождь).
- Очень рад видеть тебя, Меманггил Ху*ян. У меня тоже длинное имя, но ты его не поймёшь. Ты вождь?
- Я - старший шаман. А Ты?
- Я купец. Меня смыло в море.
- Купец? Я знаю всех купцов араби, что приезжают к нам. Тебя я не знаю.
- Я новый купец.
- Тут давно не было больших лодок араби. Араби боятся порту.
- Это не был корабль араби.
Шаман стал выпытывать у меня чьим кораблём был мой корабль, откуда и куда он плыл, сколько на нём было пушек. Но ничего конкретного я ему сказать не мог. У меня в голове плавали какие-то обрывки сведений, но... Показав ему, непонятно откуда взявшуюся у меня на голове шишку, я сослался на неё, как на причину потери памяти.
Ещё оказалось, что здесь в деревне почти постоянно живут несколько китайцев, называемых местными "син", которые покупают "пала" - мускатный орех, напрямую у деревни, а не на рынке острова Нейра, потому, что: "так делали старые отцы".
Я знал историю этих мест хорошо, поэтому, чтобы определиться со столетием и с годом, спросил:
- Здоров ли Махмуд Шах ?
- Махмуд Шах, здоров, - сказал шаман важно. - И до сих пор является нашим правителем.
- Он сейчас на Бинтане?
- Да. У него много его люди и "синцев", - гордо сказал Меманггил Ху*ян. - Будет война с порту.
- "Всё понятно", - подумал я. - "Это где-то между 1511 и 1520 годом. Вот я попал!".
- Что делать будешь? - Спросил шаман.
- Мне надо на Нейру. Может там увижу свой корабль. У меня там груз, - вспомнил я. - Ты не мог бы вернуть мне мои вещи?
- Что ты муслим, я тебе верю, однако, прочитай пятую суру, - сказал шаман и потупил глаза. - С любого места.
- О те, которые уверовали! Аллах обязательно подвергнет вас испытанию охотничьей добычей, которую смогут достать ваши руки и копья, чтобы Аллах узнал тех, кто боится Его, не видя Его воочию. А кто преступит границы дозволенного после этого, тому будут уготованы мучительные страдания.
- Спасибо, Пита. Достаточно. Принесите его вещи, - попросил он пацанят, и те убежали к противоположному краю этой же хижины, где стояли какие-то корзины, укрытые рогожей.
Подхватив одну из корзин, они притащили её к нам, и я увидел торчащие из неё ботфорты. Резко встав от охватившего меня изумления, я едва не стукнулся головой о настил полов хижины, пригнулся и заглянул в корзину.
Действительно, там лежали сапоги, прикрытые кожаным камзолом. Я поднял его и под ним оказались синие, широкие, льняные, на ощупь, штаны и серая из "мокрого" шёлка рубашка с широкими рукавами и шёлковой же, синей верёвкой вместо пуговиц.