Я спокойно помолчал.
— И, заметьте, я стою за единство нашей церкви с Римским престолом, а не за раскол, как некоторые, толкающие нас на это. И не за секуляризацию. А даже наоборот. Но деньги не должны уходить за пределы Англии. Только так мы сможем защитить и государство, и веру. Нашу римско-католическую веру. А король Англии сам решит когда и сколько отдавать Ватикану. Это чужое государство!
Ещё раз сделав паузу, я продолжил.
— Если вы этого не поймёте и примете неправильное решение, английский король, по примеру французского, провозгласит себя главой Английской церкви, а вас, за неподчинение приказу и, фактически, за измену, придаст своему суду. И вы умрёте на плахе не как мученики, а как расхитители государственной собственности, о чём будет объявлено всенародно.
Я уже собрался уходить, но вернулся.
— У вас для принятия решения двадцать четыре часа. Замок окружён. Отсюда вы отправитесь или в подземелье и под суд, или в родную епархию. И это не ультиматум. Это — факт. Вы, — или друзья государства, или враги. Выбор за вами.
Все епископы единогласно приняли резолюцию о том, что епархии и приходы, которых, кстати, в Англии и Уэльсе имелось девять тысяч триста тридцать пять, получая десятину, отправляют её в королевскую казну. Так же отправляются и десятая часть со всех их доходов. Королевская казна содержит всё церковное хозяйство по расходным бюджетам.
22 марта 1528 года король Генрих Восьмой собрал в Вестминстерском аббатстве «собор английского духовенства». Собор принял «Прагматическую санкцию», которая формализовала основные идеи церковных реформ англиканства. «Прагматическая санкция» утверждала приоритет Вселенского собора над личной властью Папы, провозглашала полную независимость короля Франции от папы в мирских делах, устанавливала подсудность английского духовенства светскому английскому правосудию и наделяла короля правами назначать своих кандидатов на церковные должности.
Надзор за соблюдением положений «Прагматической санкции» был возложен на Королевский совет, что дало последнему повод для вмешательства в церковные дела.
Я сделал всё по образу и подобию галийской церкви, образованной сто лет назад и получившей Папское одобрение в 1516 году, подкреплённое соглашением, расширявшим полномочия французского короля.
Согласно данному соглашению французскому королю предоставлялось право назначения на высшие церковные должности, включая епископов, которые ранее, как правило, избирались на кафедральных капитулах. Таким образом, на территории Франции было юридически закреплено подчинённое положение церкви по отношению к королевской власти. Церковные доходы и бенефиции, которыми располагал теперь французский король, сделались средством вознаграждения дворянства.
Как я теперь понимал, венецианцы поймали Генриха Восьмого не только на «медовый пряник», но и на грех тщеславия и гордыни, заставляя его делать торопливые шаги к власти над церковью, «как у франкского короля», приведшие к церковному расколу.
Мы же добились того же результата, но «мирным» путём.
Я съездил в Рим и объяснил Папе Клименту Седьмому, к чему может привести дальнейшее противостояние церкви и государства в Англии, выражавшееся пока в конфискации имущества монастырей, вызванной катастрофической нехваткой денег.
Я поставил его перед фактом принятия собором решения и попытался в его глазах уравнять положение Англии и Франкии, но Папа почему-то не принял мой тон и посыл, и стал откровенно хамить: «Дескать, кто я такой, чтобы ломать устои?»
Я напомнил ему, что я — не посланец короля, а фактически он и есть. Что я сейчас говорю не от имени короля Англии, а как король Англии. И он, Папа, сейчас говорит не с Педро Диашем, а с королём Англии. И если он ещё раз спросит меня: «Кто ты такой?», я загоню его снова в «Крепость Святого Ангела», и он будет там сидеть не семь месяцев, а все двадцать, потому, что я его в плен брать не намерен. И если он не верит, то пусть посмотрит со своего холма на стоящие под холмом мои корабли с пушками. Да и сбежать в крепость ему вряд ли дадут, так как Ватикан заполнен моими людьми.
Папа Климент не сказать, что опешил. Нет. Он побледнел и едва не потерял сознание. А я продолжил.
— Если вы, высокоуважаемый болван, возомнивший себя политиком, и просравший не только Рим, и папские города, но и Флоренцию — исконную провинцию своего рода, не одумаетесь, то потеряете не только нашу десятину, но и Англию целиком, а следом — весь католический мир. Мы даём, вам, «дурень на холме», шанс сохранить Римскую церковь. Император что сказал? Что примет лютеранство, если Рим не перестанет плести войны. И я говорю то же самое. На сём прощаюсь.