— Назначьте его вице-канцлером университета. Фишер отказался поделиться с Генрихом наследством его бабушки Маргариты, завещанным ею университету. Генрих по молодости лет и из-за уважения к бывшему наставнику «проглотил пилюлю», но, чувствуется, обиду затаил. И… Генрих благоволит Лютеру. Подсуньте королю указ о назначении Мартина вице-канцлером.
Думаю, король с удовольствием отомстит Фишеру. А там… Изменим устав университета: заменим церемониальные функции главы университета реальными и назначим Лютера. Но пока ему и этих полномочий хватит. Пусть покажет себя. Хочет строить, пусть строит. Там строить и строить…
Реальный глава Ордена Масонов засмеялся.
— Не увязнет он в натуральном строительстве? — Засомневался я.
— Посмотрим. И… Мы прислушаемся к его мнению и постепенно начнём переводить университет на естественно-научные дисциплины. Что мы уже, в принципе, делаем… С помощью Лютера мы сделаем Кембридж антагонистом Папскому Оксфорду, постепенно отстранив от ректорства в колледжах клириков.
— Вы ошарашили меня, Питер, — сказал Мартин, в очередной раз перечитывая указ короля Генриха Восьмого. — Как отнесётся к назначению канцлер университета Джон Фишер? Куда делся предыдущий «вице»? Купер, кажется?
— Он скоропостижно скончался. Что-то с сердцем. Два дня назад. Я подумал, грех не воспользоваться благоприятным моментом.
— Ему же около сорока было?
— Слишком большая ответственность. А тут ещё конфликт короля с Джоном Фишером, свидетелем которого он был.
— Какой у меня будет гонорар? Или тут уже иное денежное вознаграждение?
— Чуть больше четырёх тысяч соверенов.
— Не густо.
Я, честно говоря, охренел.
— Вы можете сами назначить себе ставку. Распорядитель финансами — вице-канцлер, то есть — вы.
— Так вот отчего он «загнулся» …
— Маргарет Бофорт[12] завещала большие деньги Джону Фишеру для строительства университета. И король Генрих Седьмой тоже передал университету солидную сумму.
— А где сейчас эти деньги? — С тревогой, и с еврейскими интонациями, спросил Мартин.
— Не переживайте. Они в университетском хранилище, а оно под надёжной охраной. И королевские казначеи… Мои казначеи уже проводят их пересчёт. Вместе с вашими, университетскими, — добавил я, усмехаясь. — В любом случае, Мартин, вы будете отвечать только за те деньги, которые окажутся в хранилище. Полагаю, бывший вице-канцлер проворовался. Поэтому и не выдержало его сердечко.
Я мерзко засмеялся.
— Король потребовал провести расследование. Скажу по секрету. Один из младших университетских казначеев утверждает, что расхищали университетскую казну оба: и Фишер, и Купер. Если это подтвердиться, суд заставит Фишера передать все оставшиеся у него деньги в университет. Вам, Мартин. Скорее всего, так и будет. И вы станете очень богаты. По приблизительным подсчетам, у Фишера осталось около пяти миллионов фунтов стерлингов. Только советую вам, Мартин, не повторяйте чужих ошибок.
— Вы о Фишере и короле?
— Вы умный человек.
— Что-то я уже начинаю в этом сомневаться, — пробормотал Мартин. — Пойдёмте в «закрома», Питер.
Мы вышли из школы Пифагора и сев в мою двуконную коляску, доехали до зданий «старой школы» Королевского колледжа. Именно в них находился офис канцлера и вице-канцлера Кембриджского университета. Там же находились и «закрома», то есть — университетская казна.
Правое крыло двухэтажного здания имело большую пристройку, стенами подходящую прямо к реке, а левое, маленькое крыло выполняло функцию «офиса» администрации университета и его «закромов». Всё остальное здание выполняло функцию гостиницы для университетской профессуры.
У парадного «подъезда» стояли два одетых в кирасы гвардейца-патагонца с пиками. Сопровождавший меня командир отряда подошёл к ним, что-то тихо сказал и кивнул на меня. Один из стражников свистнул в свисток, висевший у него на ремешке кирасы, и из парадного выскочил ещё один охранник.
Мы вошли внутрь.
— Пусть нас сопроводят в хранилище, — распорядился я.
Спустившись на три лестничных пролёта вниз, мы оказались в сухом кирпичном подвальном помещении с массивными раскрытыми дверями, перед которыми стоял мой стражник, спокойно пропускавший нас дальше по коридору. Везде на стенах горели масляные светильники.