Я «удивлённо» воззрился на Говарда и он добавил.
— Моиплемянницы прожили некоторое время при дворе франков. Ну и впитали в себя всё самое передовое.
Он тихо засмеялся.
— Впитали и всосали, прости Господи. Франки большие выдумщики.
Я понял, что Говард имеет в виду свободную любовь, и разнообразные не стандартные плотские утехи, а это грехопадение по христианским канонам.
— А на вид — сама скромность. Но ведь ей было всего-то… э-э-э… тринадцать?
— Нет-нет. Вы не поняли. Когда Мария Тюдор вернулась в Англию, племянницы остались при дворе Франциска Первого. Ну и… Ударились во все тяжкие. Говорят, Анна, будучи фрейлиной королевы Франции Клод Французской, сошлась с сестрой Франциска Маргаритой Наварской, с помощью которой постигала и философию религии и искусство великосветский флирта.
Генрих некоторое время встречался со старшей сестрой Анны Мари и находился в совершеннейшем восторге. То, что вытворяла проказница Мари, не делала ни одна его предыдущая фаворитка. А любовник Анны, поэт Томас Вайет, рассказывает друзьям такие вещи про Анну, что я, как католик, отстоял молебен, дабы очиститься. А мой брат хочет её женить на Генрихе. Я, по понятным причинам, против.
— Король не знает про любовника?
— Не знает и не верит. Анна ведёт себя скромницей. Вероятно, она сберегла свою целостность несмотря на французские игры.
Я покраснел, представив каким образом.
— Ваша дочь, Питер, шикарная девушка!
— Вся в меня, — сказал я, кинув взгляд на Крис.
— Это — да, — улыбнулся Говард. — Король редко уделяет дамам так много внимания. Особенно после возвращения Анны к его двору, произошедшему совсем недавно. Она не замужем?
— Кто? Крис? Нет. Не замужем. Надо искать партию.
— С этим, полагаю, проблем не будет. Герцогов в Англии только трое: Я, Вы и Чарлз Брэндон герцог Саффолк. У меня нет дочерей. Все дочери Чарлза замужем. Все лучшие женихи ваши.
Я рассмеялся и одновременно скривился от очередного музыкального пассажа.
— Что с вами, Питер? Зубы болят?
— Музыка, — сказал я. — Отвык от этого… э-э-э… шума.
— Что-то не так? Вы сами музицируете? На чём? Генрих это очень уважает. Он и сам неплохо играет на арфе, лютне и виоле.
— Мой инструмент клавесин. Точнее — вёрджинел.
— Это для меня недостижимый инструмент. Он плоский как… старуха. То ли дело виола! На ней и сила звука и вибрации.
Как раз заиграли виолы.
— Что я говорил! — Воскликнул Говард. — Сразу жить хочется и ноги сами в пляс идут. Позвольте, сэр, я приглашу вашу жену?
— Да ради Бога.
Говард с Ларисой скрылся в толпе топчущихся пар. Центр был занят королём и Крис.
— Нас точно сегодня отравят, а пить хочется, — пробормотал я, глядя на Болейна старшего и его дочь, стоящую с ним рядом. Лица у обоих не отличались здоровым цветом.
Глава 2
Крис носилась по залу самозабвенно и весело. Генрих рядом с ней казался радостным щенком, прыгавшим под ногами и заглядывавшим снизу в глаза хозяйке. Увидя эту картину, я сначала чуть не расхохотался в голос, а потом загрустил.
Виолы отзвучали и передо мной остановился Говард с Ларисой и тут же припрыгали Крис и Генрих.
— Питер, с вашим клавесином никто не может справиться. Вы можете показать моим э-э-э… Короче, они уже все попробовали, но получается какая-то чушь.
— Да, милый, сыграй мою любимую.
— Она не танцевальная, дорогая. Это песня.
— Ну тогда спой.
Я посмотрел на Генриха.
— Ты поёшь? — Спросил он меня удивлённо.
— Какой рыцарь не поёт в дороге? — Ухмыльнулся я.
Говард одобрительно хлопнул меня по плечу.
Я прошёл к клавесину и заиграл Юрия Антонова, переведённого мной на английский ещё в девятом классе для нашего школьного ансамбля. В нём я тоже играл на электро-клавесине, звук у которого, кстати, был не лучше, чем у этого.
The moon sat on the throne again
To rule its starry land.
I remember as a sweet dream
The same evening, and your hands.
На моё удивление король подхватил Крис, они попытались станцевать «павн», и у них получилось. Я немного замедлился, и всё вообще пошло, как по маслу. Краем глаза я заметил и Говарда с Ларисой.
Я прищурил свой левый глаз, и Лорис рассмеялась, поняв мой намёк, но показала мне кончик языка.
«Вот-вот», — подумал я. — «Сколько девушек у меня увели, пока я играл на танцах».
Английских песен, кроме Битлз я больше не знал, и закончив «Моё Богатство», я ударил по клавишам, извлекая «A Hard Day’s Night».
Кристина с детства знала все мои песни и запрыгала вокруг Генриха, увлекая его в незнакомый ему ритм и танцевальный рисунок. Крис танцевала не рок-н-ролл, она просто двигалась в такт музыке, и у них с Генрихом вскоре получились вполне слаженные движения. Я повторил мелодию ещё два раза, потому что и остальные гости решили подвигаться.