— Мы захватили герб Казани, великий шахиншах! — проговорил Гирей и протянул мне распахнутое руками полотнище.
На жёлтом фоне флага был изображён крылатый дракон, высунувший стреловидный язык. Дракон смотрел на восток.
Я подумал, что если удастся переподчинить себе Русь, трёхголовый дракон был бы неплохим гербом нашей империи. Эдакий Змей Горыныч. Где-то, когда-то давно я читал, что дракон — символ сарматско-монгольской культуры, сопротивлявшейся сначала западной культуре, а потом и Московскому Царству. Вот его Георгий Победоносец, — символ Москвы, копьём и победил. На гербе московском он, вроде как, с правления Ивана Третьего появился. А я-то теперь наследник Золотой орды. Мои «геральдисты» прописали род Шиловских, от которых шла «моя здешняя родословная», от Чингизидов. Однако сейчас надо закрепиться в Крыму и на Волге, а дальше видно будет, кто кого на копьё насадит. Не хочу я отдавать Орду, протянувшуюся от чёрного моря до Тихого океана, русским царям.
Взяв полотнище, я не стал бросать его себе под ноги и топтать, как было принято, а, подержав немного, разглядывая, аккуратно свернул его, и громко сказав: «Казань, милостью аллаха, наша, как и многие иные земли», — сунув флаг себе подмышку, двинулся во дворец.
По толпе сторонников Сафа Гирея прошёл недовольный ропот. Сафа Гирей удивлённо воззрился на меня, и когда я проходил мимо сказал:
— Но-о-о… Как же так, шахиншах? Мы ведь в Крыму с тобой говорили, что Казань…
— Давай не здесь? Во дворце чисто? — спросил я Санчеса.
— Прибрали уже. Как могли, шахиншах. Это мы дворец взяли, — сказал Санчес горделиво. — И флаг Казани, между прочим, тоже мы захватили.
— Тогда, пройдёмте вовнутрь, — сказал я, остановив рукой хвастовство Санчеса.
Я шагнул на ступеньки лестницы дворца. Гирей шагнул за мной. Охранники оттеснили, сунувшихся было за нами, трёх ханских биев-воевод, и закрыли высокие двустворчатые двери. Патагонцы в сверкающих латах остались снаружи.
— Где тут, что? — спросил я Санчеса.
Тот распахнул передние из трёх дверей, и мы прошли в небольшой зал с конусообразным куполом. Холодное ноябрьское солнце струилось через вставленные в него разноцветные стёкла. Других окон в зале не было.
По углам помещения стояли четыре кувшинообразных глиняных «тандыра», с подведёнными к ним с боков и выходящими в стены трубами. Тандыры, сверху прикрытые крышками.
Я подошёл к правой от двери «печке» и выставил перед собой ладони, ловя тепло.
Команда Санчеса прибралась во дворце кардинально. Они просто вынесли все, видимо испачканные кровью, ковры, кое-как ими же затерев лужи крови. Сильно пахло железом и нутряным духом.
— Пока так, шахиншах, — сказал Санчес, увидев, как я оглядываю тронный зал.
Трон тоже стоял без подушек и мантии. Наши с Санчесом взгляды остановились на ханском кресле, мы переглянулись, и я спросил:
— Трон хоть чистый?
— На троне никого не убивали, шахиншах.
— А почему подушки нет? — удивился я.
— Рядом дрались. Брызги летели. Подушку убрали, но сам трон вытерли.
— Понятно, — сказал я и подошёл к трону. — Присяду? — спросил, обращаясь к Сафа Гирею.
Тот нервно дёрнул плечами.
— Честно говоря, я не знаю, Сафа, что с тобой делать. То ты с Ордой на Московию в набеги идёшь, то с Московией на Орду. Ты бы определился, кто ты, охотник или пидорас[22].
Сафа взялся за рукоять меча и потянул его вверх. Он знал греческий язык.
— Ты не обижайся, — сказал я, останавливая его рукой. — У меня нет желания тебя обидеть. И не думай, что у тебя сейчас есть шанс меня убить.
— Шанс есть всегда, — прошипел Сафа Гирей, посылая клинок обратно в ножны, косясь на Санчеса, стоявшего у него за спиной, и на четырёх индейцев, окруживших трон.
— Это иллюзия, которая туманит твой мозг. Даже если бы у тебя был шанс, тебе нельзя меня убивать. Я — гарантия твоей жизни. Где, кстати, Булат Ширин? — спросил я Санчеса.
Сафа Гирей вздрогнул.
— Мы его нигде не нашли, — ответил Санчес. — Ни среди мёртвых, ни среди живых. Слышал, что он защищал мечеть.
— Мечеть ты брал? — спросил я Гирея.
— Я.
— И где Ширин? Он же там был?
— Я не знаю, — понурил голову Сафа.
— Зна-а-аешь, — я рассмеялся. — А ведь ты специально отпустил его. В мечети должен быть подземный ход. И ты знаешь это. Ты надеешься, что я отдам тебе Казань, уйду, и вы с этим хитрожопым бием дальше будете дурачить то меня, то Московского царя, требуя деньги на оборону с нас обоих?
У меня по привычке частенько вырывалось «царь», когда я говорил про Московию, чем я всегда «ошарашивал» собеседников. На самом деле, царём русские государи себя ещё не «мазали». Юрию не до того было, всё с новгородцами да литовцами воевал, даже со мной не повстречался, как было договорено, а Иван Четвёртый пока ещё не дорос до шестнадцати лет.
22
Искаж. педераст, от др. — греч. παιδεραστής «любитель мальчиков, педераст», далее из παῖς (παιδός) «дитя, мальчик, отрок» (восходит к праиндоевр. *peu- «малый») + ἐραστής «любовник, влюблённый; любитель, почитатель», из ἐραστεύω «любить».