— Извините! Я только хотел сказать… Ведь она ничего не говорила мне!
— Правда? Какие бывают скрытные женщины, однако! Наверное, она сначала хочет сообщить эту новость своим родителям.
— Может быть… — с сомнением произнес Бертрам. — Но ведь она считала, что не может ни за кого выйти замуж, потому что… заставила всех думать, что у нее большое наследство…
— Но я-то так не думаю, — сказал мистер Бьюмарис.
— Да, я понимаю, — задумчиво протянул Бертрам. — Знаете, сэр, я очень рад, потому что мне показалось, что вы ей нравитесь больше других. Я… я желаю вам счастья. Согласен, что между нами теперь другие отношения. Но это касается только моего долга вам. А вот мои счета… Нет, я не могу позволить вам оплатить их…
— Давайте не будем снова обсуждать это, — поморщился мистер Бьюмарис. — Что же вы будете делать, если я не погашу ваши долги?
— Я собираюсь записаться в кавалерийский полк, если меня возьмут, — признался Бертрам. — Не под своим именем, конечно!
— Да, я думаю, кавалерийский полк — это то, что вам нужно, — сказал мистер Бьюмарис. — Только было бы гораздо лучше для вас и для всех нас, если бы вы служили там под своим именем, в чине корнета. Вы куда хотите? В гусарский полк?
От этих слов Бертрам сначала покраснел, потом побледнел и, судорожно сглотнув, наконец произнес:
— Неужели вы хотите сказать?.. После всего?.. Я… нет… Сэр, это правда?
— Да, конечно. Только дайте мне ваши счета.
— Нет, я не заслуживаю этого, — все еще не в силах прийти в себя, тихо проговорил Бертрам.
— Счета!
Бертрам, который уже погрузился в сладкие мечты, вздрогнул и сказал:
— Ах, счета! Да, они все здесь… Только вы будете шокированы, увидев, сколько я потратил, и…
— Ничто не может меня шокировать, — ответил мистер Бьюмарис, протягивая руку. Он положил пачку смятых бумаг в карман плаща и сказал:
— Я сделаю так, чтобы никто из ваших кредиторов не узнал, что не вы оплатили их. Вы должны еще кому-нибудь здесь, кроме счета за гостиницу?
Бертрам покачал головой.
— Нет. Белла отдала мне все деньги, какие у нее были, когда приходила ко мне, не сюда… Вы, боюсь, будете недовольны. Я тоже не хотел… Но этот бестолковый Феликс привел ее. Это было ужасное место. Но она пришла в эти трущобы. И во всем я виноват.
— Меня это тревожит, — сказал мистер Бьюмарис. — Надеюсь, она не присмотрела там какого-нибудь нищего, которого посчитает своим долгом облагодетельствовать?
— Не думаю, — ответил Бертрам. — Феликс, правда, сказал, что она разговаривала с одной женщиной, которую там все зовут Квартальной Сью. Эта пьянчужка давала своему ребенку джин, а Белла сунула ей шиллинг, чтобы та купила молока. И еще, сэр… Я очень жалею, что так вышло… Но Феликс сказал, они случайно столкнулись… там, на лестнице с… Пивной Кружкой… Ну, так зовут ту девушку, которая нашла меня, когда я ничего не соображал, и привела меня туда. Она… была очень добра ко мне, заботилась, по-своему, конечно. И Белла вбила себе в голову, что она должна этой… за то, что та смотрела за мной. Но все в порядке — я дал ей пять фунтов из тех денег, что Белла оставила мне.
— Господи, помоги! — простонал мистер Бьюмарис. — Она еще захочет, чтобы я приютил эту мадам! Как вы сказали? Пивная Кружка? О Господи!
— Да нет! Что вы, сэр! — воскликнул Бертрам. — Почему она захочет?
— Да потому, что это вошло у нее в привычку, — горько сказал мистер Бьюмарис. — Ведь я уже приютил этого пса!
— Вы хотите сказать, что Белла дала его вам? Очень нехорошо с ее стороны. Разве такая собака подходит вам, сэр?
— Весь Лондон считает, что не подходит. Даже хозяин этой таверны хотел выгнать его из бара. — Он достал бумажник и, вынув несколько купюр, положил их на стол:
— Вот возьмите: оплатите счет здесь, выкупите то, что заложили, и с первой же почтовой каретой возвращайтесь в Харрогит. По-моему, все экипажи на север идут рано утром, поэтому вам лучше провести ночь в гостинице, откуда они отправляются. Несколько дней на свежем воздухе пойдут вам на пользу, вы оправитесь после чрезмерного употребления бренди и, когда приедете домой, ваш отец ни о чем не догадается.
Бертрам хотел что-то сказать, но не смог, он снова попытался заговорить и, наконец, произнес хриплым голосом:
— Я… не… смогу отблагодарить вас, но знаю, что все это ради Беллы… Но я могу сделать одну вещь… и я сделаю это… Я обо всем расскажу отцу, сэр… и если он решит, что после всего, что я натворил, мне нельзя поступать в гусарский полк… Ну, что ж, так мне и надо!
— Да, — сказал мистер Бьюмарис, — это очень благородно. Но мне всегда казалось, что прежде чем признаваться в чем-то, надо подумать — не принесешь ли ты человеку своим признанием лишних страданий.