Едва ли можно было ожидать, что эта мастерски составленная речь понравится трем девицам, к которым она была непосредственно обращена, но, к счастью, она смогла смягчить выражение лица викария. Он взглянул на Арабеллу, которая, зардевшись от смущения, низко склонилась над своей тарелкой, и мягко произнес:
— В самом деле, я склонен думать, что среди нас она обладает самым уравновешенным характером, как человек, который управляет и разумом, и чувствами.
Арабелла быстро на него посмотрела, и ее глаза наполнились слезами. Он улыбнулся ей и сказал, поддразнивая:
— Если бы она не давала воли своему язычку нести всякий вздор и не выражала свои мысли словами, которых, я почти уверен, она набралась у своих братьев, а также как сорванец не выделывала бы всякие глупости, я действительно поверил бы в то, что смогу надеяться: мы не услышим от леди Бридлингтон никаких упреков в адрес Арабеллы.
Трудно представить, каково было облегчение детей, избежавших одной из папиных проповедей, которая вылилась в добродушную шутку, в некоторой степени граничащую с комплиментом. Бертрам воспользовался возможностью, которая была предоставлена ему шутливым протестом всего общества, чтобы зловещим полушепотом предупредить Бетси, что если она снова откроет свой рот, то он непременно окунет ее в пруд, где плавают утки. Данное обещание так напугало девочку, что та молча сидела на протяжении всего оставшегося времени обеда. Затем София с присущей ей находчивостью попросила папу объяснить одно место, с которым она столкнулась в «Истории Персии» сэра Джона Малькольма, книге, которую викарий недавно добавил к своей библиотеке, явно демонстрируя при этом собственные причуды. Вопрос дочери его просто воодушевил: в то время, как остальные дети изумленно смотрели на нее, викарий чрезвычайно оживленно распространялся на тему заданного ему вопроса, совершенно забыв при этом текущие проблемы и, встав из-за стола, ввергнул своих отпрысков в состояние немого возмущения словами, что он рад тому, что хоть одна из его дочерей обладает склонностью к познанию.
— Ведь София ни слова не прочла из этой книги, — с горечью вымолвил Бертрам, когда он и две его старшие сестры нашли убежище в спальне девочек, после того, как они провели вечер в маленькой гостиной, в виде наказания слушая выдержки из незабвенной работы сэра Джона Малькольма, которую им читали вслух.
— Ну нет, я прочла, — ответила София, сидя на краешке своей кровати и так подвернув ноги, что, если бы ее могла видеть мама, она непременно бы сделала ей замечание.
Маргарита, которую всегда отсылали спать до появления подноса с чаем и которая поэтому избежала большей части вечернего наказания, села, обняв руками коленки и спросила:
— Когда?
— Это было в тот день, когда мама была вынуждена уйти и попросила меня остаться в гостиной на случай, если зайдет старая миссис Фархам, — объяснила Софи. — Мне было просто больше нечего делать.
Пристально посмотрев на нее в течение нескольких секунд, ее брат и сестра очевидно решили, что объяснение достаточно убедительно и оставили эту тему.
— Хочу признаться, что я была готова умереть, когда папа сказал это обо мне! — заявила Арабелла.
— Да, но знаешь ли, Белла, он очень рассеянный, — сказала София, — и я полагаю, что он забыл о том, что вы с Бертрамом делали на святках и что он сказал о вашей слабости к пышным нарядам; я говорю о том случае, когда вы вытащили перья из дядиных павлинов, чтобы украсить ими ваши старые шляпы.
— Да, возможно, он и забыл, — слегка успокоившись, согласилась Арабелла. — Но в то же самое время, — добавила она, оживляясь, — он никогда не говорил, что у меня нет такта, об отсутствии которого у тебя он сказал, когда обнаружил, что именно ты, Софи, в одно из воскресений положила в церковную сумку пуговицу от брюк Гарри.
На это нечего было ответить, и София замолчала. Внезапно Бертрам сказал:
— Так как решено, что ты, Белла, должна ехать в Лондон, я тебе что-то скажу!
Несмотря на то, что в течение семнадцати лет Арабелла тесно общалась со своим младшим братом, она не удержалась от нетерпеливого восклицания:
— Умоляю тебя, говори!
— Ты, возможно, удивишься, когда окажешься там, — сказал Бертрам таинственным голосом, — обрати внимание, я сказал, возможно.