– А не женой молодого Дьюсбери! – вставила миссис Таллант.
– Ни в коем случае! Я не могу себе даже представить, что кто-то из моих дочерей найдет счастье с человеком, которого я считаю крайне вульгарным и невоспитанным.
– В таком случае, мой дорогой, – сказала миссис Таллант, торопливо вставая со своего места, – я напишу леди Бридлингтон, что принимаю ее любезное приглашение.
– Поступай, как считаешь нужным, – сказал он. – Я всегда доверял тебе во всем, что касалось наших дочерей.
В этот же день, в четыре часа, когда вся семья собралась за обеденным столом, мистер Таллант добродушно пошутил по поводу предстоящего отъезда Арабеллы, чем удивил всех присутствующих. Даже Бетси не осмелилась заикнуться об этом. Все знали, что папа не одобряет мамины планы. Но после того, как была прочитана молитва и семья уселась за длинный стол, а Арабелла не очень умело принялась за блюдо, так, что жареный цыпленок чуть не соскользнул с ее тарелки, мистер Таллант, подняв глаза, с едва заметной улыбкой сказал:
– Я думаю, Арабелле стоит поучиться обращаться с приборами, прежде чем она появится в обществе. Иначе не миновать конфуза. Еще немного, и твое блюдо оказалось бы на коленях соседа.
Арабелла покраснела и обиженно опустила голову. А София, первой придя в себя после слов отца, который с таким юмором обмолвился о предстоящей поездке, сказала:
– Но, папа, по-моему, это не имеет большого значения, поскольку в знатных домах за всем этим следят лакеи.
– Признаю свою ошибку, София, – кротко ответил отец.
– У леди Бридлингтон много лакеев? – спросила Бетси и даже зажмурилась, представив себе обстановку богатого дома.
– Они стоят возле каждого стула, – тут же ответил Бертрам. – А один будет постоянно ходить за Беллой, готовый выполнить любое ее желание, двое будут сопровождать ее экипаж, и еще около десятка будут выстраиваться в холле, когда ее светлости придется принимать гостей. В общем, когда Белла вернется к нам, она разучится даже поднимать свой носовой платок, помяните мое слово.
– Ну тогда я не знаю, как она будет вести себя в доме своей крестной, – недоверчиво произнесла Бетси.
– Я тоже не знаю, – пробормотала Арабелла.
– Я уверен, – сказал отец, – что она будет вести себя… хотя ты выбрала не очень удачное выражение, дитя мое, точно так же, как у себя дома.
Наступила тишина. Бертрам подмигивал Арабелле. Гарри тихонько толкал ее в бок локтем. Маргарет, которая до сих пор сидела с задумчивым видом, размышляя над словами отца, вдруг сказала:
– Да, папа, но я не представляю, как ей удастся это. Ведь жизнь в Лондоне очень отличается от той, к которой мы привыкли здесь. Я не удивлюсь, например, если Арабелле придется надевать бальные платья каждый вечер. И уж, конечно, она не будет помогать по хозяйству: печь, крахмалить рубахи, кормить цыплят, ну и все остальное.
– Я совсем не это имел в виду, – строго заметил отец.
– Значит, она совсем не будет там работать, – воскликнула Бетси. – О! Как бы я хотела, чтобы и у меня была богатая крестная!
Это неуместное замечание вызвало выражение крайнего неудовольствия на лице мистера Талланта. Все поняли, что нарисованная картина будущей жизни его дочери, наполненная лишь одними удовольствиями и развлечениями, ему совершенно не нравится. Несколько пар глаз сердито взглянули на Бетси, болтливость которой вывела папу из хорошего расположения духа. И теперь сестрам, конечно же, придется выслушать целую лекцию о вреде безделия и праздности. Но не успел отец произнести и слова, как вмешалась миссис Таллант. Сделав замечание младшей дочери, она весело сказала:
– Ну, я думаю, папа согласится, что Арабелла очень хорошая девочка и заслуживает такой жизни больше, чем кто-либо из вас. Честно говоря, я и не знаю, как буду обходиться без нее. Ведь я могла положиться на свою старшую дочь в любом деле. И кроме того – я подчеркиваю это для всех вас! – она никогда не обижается, никогда не жалуется и не упрямится. А если дело касается ее одежды, она считает, и совершенно справедливо, что лучше поберечь старую, чем покупать новую.
Эта пламенная речь, конечно, не доставила удовольствия сестрам Арабеллы, к которым, в общем-то, и была обращена. Однако на мистера Талланта она оказала положительное воздействие. Выражение его лица смягчилось. Он взглянул на Арабеллу и мягко произнес:
– Действительно, она ведь воспитывалась в нашем доме, и, конечно, принадлежит к тем людям, которые никогда не теряют голову.
Арабелла бросила на отца быстрый взгляд. В ее глазах стояли слезы. Он улыбнулся ей и добавил шутливым тоном:
– Если она не будет слишком болтлива и не станет использовать в своей речи некоторые выражения из лексикона братьев, ну и, конечно, не сделает какой-нибудь глупости, я уверен, мы не услышим от леди Бридлингтон, что поведение нашей дочери в Лондоне заслуживает серьезного осуждения.
Все дети вздохнули с облегчением, довольные тем, что им удалось избежать очередной папиной нотации. Они заулыбались, весело зашумели, желая показать отцу, что его шутка всем понравилась. Бертрам, воспользовавшись обстановкой, наклонился к Бетси и, сделав свирепое лицо, зашептал ей, что если она еще раз откроет рот, он забросит ее утром на середину пруда к уткам. Притихшая девочка просидела молча до конца обеда.
Когда все немного успокоилось, София с умным видом обратилась к отцу, попросив объяснить ей кое-что из «Истории Персии». Эту вещь сэра Джона Мэлкома мистер Таллант, который экономил на всем, кроме книг, недавно приобрел для своей библиотеки. Расчет Софии оказался верным: ее братья и сестры с недоумением уставились на нее, а мистер Таллант тут же пустился в пространные рассуждения по этому вопросу, забыв обо всем остальном. Изумление на лицах детей сменилось нескрываемой досадой, когда отец, вставая из-за стола, сказал, что он очень рад иметь дочь, у которой такой аналитический склад ума.