А кочевник и есть кочевник: ему не вручишь протеста, с ним не подпишешь трактата о мире. Наказывать кочевника за разбой — то же, что бить лакея за провинность его господина. Ибо за все преступления должна бы отвечать высокомерная Хива. Но до хивинского хана Алла–Кулла никак не добраться: 1500 вёрст безжизненных песков стерегли Хиву лучше любой крепости, а жара и безводье были главным оружием хана. И Хива богатела кражами и разбоем на караванных тропах. Хива насыщалась трудами пленных рабов. Хива благодарила Аллаха за то, что пустыни оградили её от мщения «неверных» урусов. Даже когда Россия не воевала, жители Оренбуржья постоянно ощущали близость «фронта», а их семьи оплакивали потери. То здесь, то там слышны причитания: кого-то опять схватили в степи и погнали на базар, как скотину. Попробуй сыщи кормильца: продали в Коканд, оттуда — в Турцию, а там следов не найти, поминай как звали.
На дворе был XIX век, а здесь господствовала работорговля. После трагического похода князя Бековича, ещё до времён Петра I, российские цари и придворные смертельно боялись степи. Кокандское, Хивинское ханство были, как и прежде, недосягаемы.
Боевой губернатор Оренбургской губернии Петровский святой целью своей деятельности считал покорение надменной Хивы.
В 1818 году сюда сослали опального прапорщика Григория Силыча Карелина (1801–1872). Происходил он из дворян Санкт–Петербургской губернии, в раннем детстве остался круглым сиротой. Его старший брат определил 8-летнего Гришу в кадетский корпус. Это сейчас военная служба вроде бы как для умственно отсталых. Но в те годы она открывала молодёжи путь к любой карьере, лишь бы позволяли способности и было желание учиться. Кадетского образования Карелину хватило на всю жизнь. После окончания кадетского корпуса, 16-летним подростком Г. Карелин в чине прапорщика поступил на действительную службу. Он был зачислен в резервную батарейную роту. Юноша обладал великолепными знаниями и выдающимися способностями. Как и любой мальчишка в его возрасте, он был резв, любил поострить, пошалить, покаламбурить. Скорее всего, его жизнь прошла бы заурядно: батарейная команда, военные действия, и если повезет, через двадцать пять лет отставка в чине майора, а дальше безбедная и скучная жизнь в деревне. Но этому офицеру суждено было служить Отечеству на ином поприще.
Начало службы Григория сложилось вполне удачно. За прекрасный почерк граф Аракчеев зачислил молодого прапорщика в собственную канцелярию. Аракчеевым до сих пор пугают детей, «аракчеевщина» давно стало нарицательным словом, обозначающим полное беззаконие и самоуправство. Но таким граф был только с подчинёнными, — перед Императором он всегда выступал самым послушным и верным подданным. Находясь на вершине власти, он составил себе герб с девизом: «Без лести предан».
Ну как тут не скаламбурить! Едва юный офицер Григорий Карелин приступил к должности, как решил пошутить: нарисовал чёртика в графском мундире и сделал надпись: «бес лести предан». Тут же сочинил комический каламбур на Аракчеева и пропел друзьям. Возмездие свершилось немедленно: без особых разбирательств и распоряжений юношу сослали в Оренбург.
На новом месте молодой, способный, хоть и опальный офицер сразу нашёл себе место в артиллерийской роте. Кроме того, он сопровождал различные команды и экспедиции, занимался описанием края. Словом, у Карелина началась иная жизнь, наполненная тревожными событиями военной службы на границе. И неизвестно, как бы всё вышло для незадачливого прапорщика–шутника, если бы не случайное знакомство с Н.С. Турчаниновым, которое «выткало» ещё один завиток арабески на неповторимом ковре ботанических судеб.
Встреча опального офицера с именитым ботаником, вероятнее всего, произошла в бесконечных коридорах Министерства финансов, куда Карелин приезжал за инструкциями. Турчанинов пробудил у бесшабашного молодого офицера интерес к ботаническим исследованиям. Способный от природы Карелин всё схватывал на лету и в своих частых поездках большую часть времени посвящал сбору растений.