— Начинается что-то серьёзное, — сказал он Хаве и добавил: — Я, возможно, не буду ночевать сегодня дома.
Едва они добрались до дома, Эхуд бросился к телефону, чтобы связаться со штабом бригады.
— Полковник, вы слышали… — начал он.
— Немедленно приезжайте, — перебил Шмуэль. — Мы в состоянии полной боевой готовности.
Хава стояла рядом с мужем и видела, что он набирал номер штаба. Офицеры по оперативным вопросам уже вызвали помощников, офицеров связи, начальников службы артиллерийско-технического снабжения и частей обеспечения. Заместитель комбата и все командиры рот батальона D-14 уже были вызваны. Не могли найти только самого Эхуда.
— Я сейчас буду, — сказал он.
Эхуд уже стоял у открытой двери, собираясь уйти. Хава смотрела на него.
— Ты мне позвонишь? — спросила она.
— Я всегда звоню. Ты же знаешь.
— Я бы хотела приехать к тебе в штаб.
— Я пошлю за тобой машину при первой же возможности, — пообещал он.
Хава долго не могла уснуть. Сначала она слушала по радио трансляцию фестиваля песен из Иерусалима. Тогда впервые прозвучала песня «Золотой Иерусалим», которой предстояло стать гимном войны. По мере того как тянулась ночь, её совсем одолели страхи за Эхуда. Она не могла привыкнуть к этим внезапным боевым тревогам, они до сих пор пугали её. Хава расплакалась.
В 06.00 утра во вторник 16 мая командиры подразделений бригады «D» получили приказы. Бригада была развёрнута в боевые порядки, чтобы обеспечить «упорное и решительное сопротивление на своём участке любым попыткам вторжения врага в Израиль». Она должна оставаться в состоянии полной боевой готовности, чтобы иметь возможность обеспечивать безопасность как в текущей обстановке, так и в случае начала войны.
Пока части бригады разворачивались на своих позициях, генерал Таль развлекал начштаба Рабина и остальных бывших начальников генштаба в Бронетанковой школе. Тем временем стало известно, что египтяне укрепляют передовые узлы обороны на Синае, подтягивая туда дополнительные подразделения.
Части египетской армии уже были развёрнуты на временных позициях, а передовые подразделения ожидали подхода артиллерии и танков. Штаб генерала Таля занялся сбором частей. Ничто, однако, не должно было помешать бывшим начальникам генштаба наслаждаться созерцанием стрельб — Таль гордился своими танкистами. Генерал-майор Моше Даян, всегда скупой на похвалу, отозвался об увиденном, употребив в разговоре с генерал-майором Рабином определение «фантастический» и добавив: «мастерство в бронетанковых войсках возросло выше всяких ожиданий. Я ничего подобного и не ожидал».
Когда генерал Даян был начальником генштаба, пехота и парашютные части являлись главными сухопутными силами Армии Обороны Израиля. В те дни в ЦАХАЛе мало доверяли танкистам, так мало, что при планировании Синайской кампании 1956 г. генерал Даян собирался перевозить танки бригады «D» на транспортёрах следом за наступающей пехотой, экипажам же предстояло ехать за ними на автобусах.
В завершение показа бывшим начальникам штаба продемонстрировали готовые к бою танки, приданные другим частям. Офицеры Бронетанковой школы уже начали занимать должности в частях в соответствии с планом на случай тревоги.
Начальник Бронетанковой офицерской школы, подполковник Авраам стал теперь командиром батальона танков «Центурион» в бригаде резерва «K»; лейтенант Якуэль — комроты в той же бригаде; капитан Амос, который готовил танкистов для M47 и M48 «Паттон», — командиром роты в батальоне резерва T-01; майор Шамай Каплан, который вёл курс по танкам «Центурион», — комроты в батальоне D-10 бригады «D».
Шамай позвонил домой в Ашкелон. Нава ждала его.
— Я в лагере, — сказал он, — и домой не приеду. Нава… Если у тебя начнётся, друзьям не звони. Ты меня поняла?
Нава была беременна и ожидала родов со дня на день. Сейчас с Хавой находился первенец, трехлетний сын Итай. Её первая беременность протекала очень тяжело, и Шамай беспокоился, доберётся ли она до родильного дома одна. По соображениям секретности, он не мог сообщить ей, что объявлена тревога, и если она позвонит их общим друзьям, которые также все были военными, то никого не застанет дома.
— Я поняла, Шамай, — ответила Нава.
— Подумай о том, как тебе добраться до роддома без посторонней помощи.
— Хорошо.
— Наших друзей не будет дома, — повторил он.
— Я поняла.
— Я вернусь домой сразу, как только смогу.
— Со мной всё будет в порядке, Шамай. Не волнуйся.
— Я приеду, как только освобожусь.